Лучший худший день. Мария Стрельникова

и начинаю распутывать веревки.

      Какое-то время Рома непонимающе смотрит на меня, но когда осознает, что я собираюсь сделать, начинает яростно отговаривать.

      –Что ты задумала, черт возьми?! Даже не смей! Маша, да остановись же ты! – так громко, насколько возможно в таком положении, кричит он.

      Но я его не слушаю. Не хочет по-хорошему, будет по-плохому.

      Наконец, сама до конца не поняв как, я вешу на «Гнилой стене», привязанная за запястья.

      –Ну и что ты наделала? – тяжко вздыхает мой друг.

      –Глупости мне не занимать, – ухмыляюсь я.

      Но через какое-то время мой энтузиазм сходит на нет, потому что руки начинают ныть, нога еще сильнее болеть, а голой спиной я чувствую, что по мне кто-то ползает. Но отступать некуда, я до конца буду с Ромой.

      «Сутки, всего сутки» – словно молитву, твердит мой внутренний голос.

      Я проваливаюсь в забытье, но через какое-то время меня кто-то из него вырывает.

      –Мари! Что произошло? – обеспокоенно спрашивает Вэл.

      Я приоткрываю глаза и вижу, что уже утро. Я смотрю на своего темнокожего друга и понимаю, что не могу найти в себе силы ответить на вопрос, поэтому лишь неразборчиво хриплю.

      –Воды.

      Да уж, я не думала, что это наказание окажется настолько тяжелым.

      Вэл в ужасе убегает и через несколько минут приносит кувшин с водой. Подносит его к моим губам, и я жадно начинаю пить. Потом он поит Рому, и тот благодарно ему кивает. После питья я чувствую себя чуть лучше, если это вообще возможно, будучи привязанной к «Стене стыда».

      –Мне нужно поговорить с Велисом, – слабым тоном произношу я.

      –Я скажу ему, – обещает Вэл и поспешно уходит.

      Через пару часов я понимаю, что Велис не придет, зато остро ощущаю, как пережимаются кровотоки в моих руках и насколько тяжело становится дышать. Как назло, никто из моих знакомых не проходит мимо «Гнилой стены».

      О Боги, кто это направляется в сторону купальни? Парень с окровавленным копьем, лет 27, проходит мимо нас, бросив на Рому презрительный взгляд. Руки парня также в крови. Наверное, он возвращается после охоты, но все равно при виде этого окровавленного юноши к горлу подступает рвотный рефлекс, а тело съеживается от страха. Я перевожу взгляд на Рому, не в силах больше смотреть на этого жуткого дикаря. А вот мой друг пристально наблюдает за парнем, в его глазах читается смесь ужаса с отвращением. Создается впечатление, будто он что-то знает. Может, это как-то связано с его наказанием?

      Вдруг боль становится еще сильнее, такое ощущение, что мои руки сейчас оторвутся. Я издаю громкий стон, не в силах держать это в себе. Рома что-то говорит мне, но я не слышу его. Наконец, мне удается отстраниться от происходящего, и я снова проваливаюсь в забытье.

      Ну, кому еще понадобилось меня трогать?! Я открываю глаза, злая, как черт, и хочу наорать на человека, который меня побеспокоил, но видя светло-голубого оттенка глаза Тэрона, немного смягчаюсь и осознаю, что в любом случае на крик не осталось сил. Вдруг мне резко начинает не хватать воздуха, и я громко дышу ртом, но это не помогает. Перед глазами