Серп. Леонид Георгиевич Родичев

ли? Нету у меня железа, нету понимаешь. Бороны не из чего делать, три плуга к весне надо, гвоздей председатель велел… А ты про серп свой! Иди с Богом до дому, иди уже…не до тебя, – по взрослому серьезно, не отрываясь от дела, ответил Александр.

      Но бабка Пелагея все не уходила, все стояла… Молчком стояла, и смотрела как Александр, которому шел шестнадцатый год, подбрасывает в печь уголь, накачивает мехом воздух и ждет прогрева заготовки, прислонившись к стенке, утирая пот со лба, размазывая масленные разводы, по и так перемазанному лицу.

      …О чем думала бабка в эти минуты, смотря на парня. О погибшем в начале войны муже. О пропавших без вести двух сыновьях, которых каждый вечер вымаливала у Бога, стоя перед образами. О двух внуках и внучке, что остались без матерей и легли на ее плечи. О том, что если бы не война, то было бы хозяйство, своя лошадь, две коровы, козы и несметное количество кур. А главное были бы мужики, хозяева. И был бы сейчас старший сын – Семен. Он то до войны и был на деревне главным в кузнице. Любила Пелагея приносить иной раз сама в кузницу обед, да смотреть как Семен, потный от жара, сильными, жилистыми руками раз за разом поднимает и с силой обрушивает на раскаленно-желтый брус металла тяжелый кузнечный молот… Как постепенно, из под умелых рук кузнеца выходят вилы, косы, топоры, подковы, гвозди и много еще чего, такого нужного в крестьянском хозяйстве.