Селянка. Виктор Иванович Свешников

и вести беспощадную борьбу против людей, следующих религиозным принципам и канонам!

      Как бы ни было, но кто-то даёт понять, что все мы пребываем куклами, марионетками в чьей-то, далеко непростой игре. Являемся для кого-то подопытными кроликами – просто ещё не наступило наше время. А при следующем происшествии говорим про себя: "Слава Богу, что не я! Может, не настанет моя очередь?" Возможно, и не подойдёт, но, а вдруг…, впрочем, тогда уже всё равно – животному или растению, ни до чего не будет дела, лишь бы кормили и поили. Станем отрешённым взглядом смотреть на мир божий.

      Однако чей-то черёд уже подходит, но он не узнает об этом, так как после "эксперимента" будет пускать слюну, не осознавая, что он мыслящее существо и должен жить как человек, и у него тоже когда-то было имя и родословная. И был он кому-то нужен. Но в какой-то момент вышел мужик из дома и… полная темнота. Посмотрите, ни один такой загадочный случай, в средствах массовой информации не был внятно объяснён. А о расследовании, вообще нет ни слова. Даже научные круги хранят упорное молчание. Может, надеются, авось их пронесёт! Неужели не осознаём, что над каждым из нас витает подобная угроза возвращения в первобытное животное состояние?

      После огласки подобных фактов, не слышно ни одного вопроса. Неужели всем всё ясно? Нет, конечно! Равнодушие – бич нашего общества: "Моя изба с краю, ничего не ведаю, и знать не хочу!" Не забывайте, до крайней хаты легче добраться, глаз и ушей здесь намного меньше!

      Версия 1

      …Ранним утром, на скамейке привокзальной площади города Воронежа, сидел трясущийся, средних лет, мужчина. Одет был по-домашнему: дорогой спортивный костюм, но изрядно потрёпанный, как и домашние тапочки. Вид неизвестного производил отталкивающее впечатление: небритый, взлохмаченные волосы. К тому же, его трясло. Он издавал подвывающие и всхлипывающие звуки. Обхватив себя за плечи, несчастный, иногда поднимал голову и пугливо осматривался по сторонам. Взгляд был затравленным и безучастным. Видом дядька напоминал бомжа или алкоголика, который не ночевал дома. Немногочисленные в это время прохожие, пугливо и недоверчиво косились на незнакомца. Каждый старался скорее пробежать перед ним. А "пьяницу" так сильно "лихорадило", что иногда было слышно, как стучат его зубы. Так продолжалось несколько часов. Площадь заполнилась людьми, но на бедолагу никто не обращал внимания.

      Но вот показались два мужика, с виду похожие на сидевшего страдальца: небритые, взлохмаченные и одетые в грязные одежды. Увидев страждущего, они подошли и уселись рядом с ним на скамейку. Сидевший пугливо отодвинулся, продолжая трястись.

      – Никалай, сматри, ды он брезгыить нами што-ли? – сказал один другому, – видно нядавна из дома-то выгнали. Не притерпелси ишшо, сердешный, к нашей жизни слабодной. Ну, ничяво, привыкнишь, все мы с этыва нычинали.

      – Сирёга, налей яму для поправки здаровья. Вишь, как чилавек мучается – без "лякарствия" он ня скора атайдёть.

      Бомж полез в котомку, достал початую