Прощальный подарок Карла Брюллова. Юлия Алейникова

всяких, заводчиков, банкиров, графов и прочее иже с ними, на Соловки ссылают, а иногда расстреливают, слыхала?

      – Коля!

      – Что Коля, что Коля? Где наша дочь? – падая почти без чувств на супружеское ложе, хрипел чуть живой от переживаний Николай Михайлович.

      – Да вот она, кажется, – прислушиваясь к шуму в прихожей, проговорила Мария Григорьевна.

      – Леля! – вскакивая с кровати, закричал обычно выдержанный и спокойный Николай Михайлович. – Леля? Где ты была? С кем? Что на тебе надето? Откуда это?

      Леля, ничуть не смущаясь, покрутилась перед отцом, демонстрируя ему свое платье цвета лаванды, с двойными воланами на юбке, с бантом на бедре, с большим отложным воротником, украшенным букетиком фиалок.

      – Мило, правда? А эту шляпку я купила на Невском, подошла идеально.

      – Какой Невский? Какой Невский? Проспект Двадцать пятого октября! Муся, наша дочь вгонит меня в могилу, а вас сгноят на Соловках, помяни мое слово!

      – Коля, успокойся, это просто новое платье, такие сейчас носят, – попробовала урезонить мужа Мария Григорьевна.

      – Носят? Кто носит? Чуждые элементы? Нэпманы? Иностранные спецы? Кто носит, я вас спрашиваю? Ты когда в последний раз видела простого советского студента? – обратил он к жене указующий перст. – А? Съезди к университету. Поинтересуйся. – Накал страстей, обуявший главу семейства, достиг апогея, его лоб покрылся испариной. Он схватился за сердце, ноги его подкосились.

      – Все эти тряпки снять! Купить белую блузу и черную юбку. На ноги ботинки! Что бы у нас ни украли, милицию вызывать запрещаю! Все украшения снять, нательные кресты снять! Мясо в лавке не покупать, у нас пост! – прохрипел он и рухнул на пол.

      Рядом стояла, прижимая к себе новую шляпку, и безутешно рыдала Леля.

      Доктор Семен Аркадьевич тихо прикрыл дверь в спальню, где в полутьме лежал на кровати сломленный невзгодами Николай Михайлович.

      – Все хорошо, все хорошо, – прошептал он бросившейся ему навстречу Марии Григорьевне. – Не волнуйтесь, голубушка, это просто усталость, нервное напряжение, давление скакнуло. Все будет хорошо. Вам самой бы капельки попить. А Николай Михайлович денек-другой полежит и будет как новенький.

      – Ох, благодарю вас, доктор, Коля нас так напугал, – промокая платочком глаза, посетовала Мария Григорьевна. – Вы не откажетесь выпить с нами чаю?

      – Конечно, с удовольствием. А вот и Леля, здравствуйте, барышня, – кланяясь поднявшейся ему навстречу Леле, поздоровался Семен Аркадьевич. – Как прекрасно цветение юности! – Сам Семен Аркадьевич был уже немолод, сед и лысоват. Имел приятную округлость фигуры и ласковые смешливые морщинки вокруг глаз, больные его обожали и, чтобы не огорчать, быстро выздоравливали.

      – Ну-с, а где молодое поколение? Где же Андрюша?

      – На занятиях, урок живописи, – разливая чай, пояснила Мария Григорьевна. – Коля записал его в кружок при Академии художеств. Андрюша, правда, сопротивлялся, но Коля категорически настаивает, чтобы мальчик