1971. Евгений Щепетнов

Я сейчас! – Мужчина прошел в дверь, откуда раньше вышел, и вернулся с деревянным чемоданчиком. Или кейсом, если уж «научно» выражаться. У меня даже сердце захолонуло – такой знакомый чемоданчик! Все там есть – шомпол, масло, протирки. Ну и пистолет, само собой. Пистолет Марголина. Самый мой любимый пистолет. Есть лучше, есть хуже, есть совсем крутые, в слоновой кости и золоте-серебре, но вот этот – черный, вороненой стали, пахнущий щелочной смазкой пистолет – моя юношеская любовь. И нынешняя.

      Мужчина щелкнул застежками кейса и привычным движением извлек пистолет. Положил его на стол на огневом рубеже, рядом – магазин без патронов. Положил пачку патронов – желтых, целевых. Я про себя даже усмехнулся – не пожадничал! Целевые дал! У них осечек практически не бывает и бьют точнее. Уже и не помню, за счет чего, – вроде как даже заряд пороха чуть больше, да и отмерен он тщательнее. Особо не интересовался. Знаю только, что стоят они гораздо дороже обычных «черняшек».

      – Пробуйте! – невозмутимо сказал мужчина и отодвинулся в сторону, давая мне подойти к столу. Я и подошел. Рифленая рукоять «марголина» легла в руку как влитая. Ну как же красив этот пистолет! Как он совершенен! Я, когда увидел его впервые, сразу влюбился в него. Вот такими и должны быть пистолеты, не то что эти обрубки вроде «макарова» или «глока». Ни эстетики, ни красоты.

      Руки вроде как сами по себе уцепили пачку патронов, высыпали их на стол. Заряжание магазина прошло быстро – руки-то помнят!

      Щелк! Вот магазин и в рукояти.

      Щелк! Предохранитель.

      Затвор назад, пистолет смотрит вверх на согнутой в локте руке. И совершенно автоматически, не думая, доложил:

      – К стрельбе готов!

      И чуть язык себе не прикусил. Болва-а-ан! Ну вот въелось это в кровь, и все тут: «На огневой рубеж – шагом марш!.. Заряжай!» – «К стрельбе готов!» – «Огонь!»

      Но мужик ничего не сказал, кроме… «Огонь!»

      И я забыл обо всем, кроме ощущения рифленой рукоятки в руке, кроме запаха сгоревшего пороха (обожаю этот запах!), кроме зеленой мишени, ожидавшей, когда из моей руки вылетит пуля. Да, именно руки – потому что пистолет стал ее продолжением. Я будто киборг, а пистолет врос в мою руку, вошел в плоть, стал частью меня.

      Я не использую спортивную стойку – левую руку назад или в карман, правая вытянута, медленно опускается до уровня мишени. Эту стойку из меня выбили давным-давно, еще в учебном центре. Теперь только так – двумя руками, слегка полуприсед, и… бах-бах! Двоечка в корпус! Бах-бах! В голову! Еще в корпус! Еще в голову! Щелк, задержка.

      Хотел крикнуть: «Стрельбу закончил!» – но осекся. Промолчал, замер с пистолетом в руках. Хозяин тира слегка, уголками губ, улыбнулся и неожиданно сказал:

      – Оружие к осмотру!

      Сцука! Ну как это все знакомо, аж мороз по коже! Выдергиваю магазин, захватываю его правой рукой, прижимая к рукояти пистолета, жду. Инструктор кивает, берет пистолет у меня из руки. Молча, ничего не говоря. Щелкает, снимая затвор с задержки, и неторопливо укладывает пистолет