Убийственная страсть. Литературный детектив. Любовь Сушко

еще произошло. Она всегда была тихой, скандала не поднимала, даже когда поняла, что он присвоил ее рукопись и просто убрал ее из соавторов. Она не подавала голоса, собрала вещи и уехала в свой город. И если бы он все это не затеял, то они бы разошлись, как в море корабли. И она забыла бы о той книге, вычеркнула ее из своей жизни. Иногда жены и детей мужьям своим оставляют. А это всего лишь рукопись.

      Но почему теперь, когда она сама подарила Светке тексты, Алекс знал, что она на такое способна, потому и послал туда свою компаньонку, проинструктировав детально. В занудстве ему не было равных. И все получилось именно так, как он того хотел, так почему теперь она вдруг взбунтовалась. За ее спиной появился какой-то кардинал, кто-то настоял на том наверняка, в этом не было сомнений. И он кожей почувствовал, что этот Порфирий значительно сильнее Раскольникова, он выведет его на чистую воду и проведет по всем кругам Ада, прежде чем тот признается во всем. Если даже у Порфирия нет никаких доказательств, это не значит, что он остановится, игра в кошки мышки, где партнёры постоянно меняются местами, началась, и не остановится, пока кто-то из них не окажется в гробу в белых тапках.

      Он сам разрабатывал теорию для новой, не состоявшейся книги, которую она могла написать, но писать не захотела. Он вдохнул побольше воздуха, словно его стало не хватать. И словно шпагой кто-то пронзил ему грудь.

      Затрезвонил Сотовый, но дотянуться до него наш Остап уже не мог, хотя он должен был вызвать Скорую, только некого было о том попросить даже, да и хотелось ли ему спасаться на этот раз?

      И вдруг где-то по радио зазвучали ее стихи, особенно им любимый текст, который не заставил сомневаться в том, что она талантлива невероятно. Это последнее из того, что он мог услышать на этом свете или уже на том, а черт его знает. Старушка-поэтесса убила Раскольникова, его не спасти.

      Ночь падала на плечи, как фата,

      И растворялась в пелене тумана.

      И в танце золотистом  маята

      Осеннего жестокого обмана.

      Печаль изжита, нет пути назад,

      Старик у Маяка застыл навеки,

      И только губы темные дрожат,

      Печаль не вечна, уплывают в реки

      Мечты и сны сомненьям вопреки.

      И хочется  укрыться от обмана,

      Но окружают только старики

      И маяки за пеленой тумана.

      А жизнь скользит неслышно по воде,

      И никого, и ничего не будет,

      Ночь догорала в дикой суете,

      И шла я обреченно снова к людям.

      Сны растворились в пустоте  дорог,

      И никого  до горизонта снова,

      И только старый, старый добрый бог

      Помашет мне из мира из иного.

      И тихо спросит, как мои дела,

      И много ли до света мне осталось.

      И понимаю, я не умерла,

      Я просто средь туманов затерялась

      Глава 5 Остап мертв,