В тени транспарантов. Роман. Владимир Зангиев

одиночкой, как матёрая волчица среди таёжной чащобы.

      * * *

      Тяжёлые времена начались на Кавказе, особенно когда в 1994 году разразилась чеченская война. Вся страна погрузилась в хаос. Многие оказались безработными. К счастью, газета наша уверенно держалась на плаву, ибо щедро финансировалась из государственных источников. Иначе и не могло быть, ведь любой власти необходим рупор, вещающий в массы отфильтрованный тщательным образом информационный поток. А Ковитиди всегда держал нос по ветру.

      Часто в тот период менялись политические предпочтения правящей власти, газетчики терялись в выборе установок, коих следовало придерживаться в рамках печатных публикаций. Однако наш главред каким-то неведомым образом правильно ориентировался во всей этой чехарде.

      Именно в этот шаткий период в редакции «Сути времени» появился однажды гражданин внушительной наружности с ухватками сельского недотёпы. На нём был мятый костюм отечественного пошива с потёртыми на рукавах пиджака локтями и вздутыми пузырями вытянутых коленей на невыглаженных штанах. Пожалуй, клоун Никулин в своём сценическом образе Балбеса, по сравнению с нашим посетителем, выглядел гораздо предпочтительней. У этого, к тому же, галстук отсутствовал, отчего невыгодно открывался вид на исподнюю часть воротника несвежей рубашки. Да и благоухание от него разносилось отнюдь не французского парфюма. Пришелец не претендовал на презентабельность. В его лице преобладало заискивающее выражение и глубокая неуверенность. Весь облик хранил печать заскорузлой наивности и, где-то, даже той самой простоты, о которой известный классик сказал, что она хуже воровства. И в то же время, в чертах его простоватого лица улавливались глубоко запрятанные бульдожья хватка и непомерное ослиное упрямство.

      Тогда ещё я это заметил в Мурате Кессаеве. Так случилась наша первая встреча. Я сразу догадался, почему Ковитиди этого своего посетителя препроводил ко мне. Хотел побыстрее избавиться от него. Кому охота расходовать драгоценное время на заведомо нереспектабельного клиента. Не нужно было ничего объяснять, по одному только приторно-обходительному выражению физиономии главреда читалось, что этого назойливого типа следует навсегда отвадить от нашей редакции. Рабочий день подходил к концу, и я особенно не заморачивался каким образом буду отделываться от незнакомца.

      – Сергей, познакомься с товарищем. По-моему, он интересные идеи излагает. Это по твоей части, – изрёк шеф с интонациями гробовщика, вбивающего последний гвоздь в предмет своего попечительства.

      Я любезно предоставил Мурату возможность расположиться за моим столом и озвучить свои идеи. Из изрядно потрёпанной сумки, с какими мы в школьные годы бегали на тренировки в спортивные секции, он извлёк внушительную стопу рукописных листков и выложил их на стол.

      – Что это? Вы написали роман своей жизни? – простонал я, представив какую уйму времени