Стукач. Роман. Вадим Голубев

словно крепостных? Словно рабов купил! Скоро будет очень много пленных из России. Посмотрю, как вы работаете. Хочу поменять рабочих-поляков. У меня в заведении всегда только немцы служили. Немцы сейчас в армии. Биржа труда присылает поляков. Плачу им жалование. Поляки – быдло! Не желают работать, воруют. Норовят в муку, чтобы кража не обнаружилась, натолкать камней. Посмотрю на вас. Придетесь ко двору, как говорят русские, буду покупать пленных. Цена на них скоро упадет. Не оправдаете моих ожиданий – поедете в Германию: на заводы, шахты, строительство. Там кормят куда хуже, чем я. Охрана – СС. Лодырей бьют, упрямцев и большевистских агентов вешают. Пока будете мешки с зерном разгружать, муку грузить для отправки на фронт и для моих варшавских клиентов. Присматривайтесь к оборудованию, учитесь у поляков! Немецкий язык учите! Надумаю еще русских купить – вас над ними начальниками поставлю. Одежду, обувь носите аккуратно! Вас в нее одели, чтобы подороже продать. Это – тоже моя собственность! Будете пока командовать другими русскими.

      Выйдя из кабинета, Колька задумался:

      – Надо польских панов выживать отсюда! Я самый подходящий, чтобы стать начальником над пленными, которых скоро будет много. Война не вечна! Разгромят большевиков, вернусь домой. А может, здесь понравится. Тогда перевезу Дуньку с девчонками в Варшаву.

      Зайдя в промышленное помещение, Казаков увидел, как один из товарищей по плену под ухмылки и перемигивание облаченных в белую одежду поляков пожирает муку.

      – Стой! Не ешь! От заворота кишок подохнешь! – кинулся к нему Колька.

      – Да пошел ты! Жрать хочу! – получил ответ.

      Колька с размаху дал ему в нос. Обрушил на пол.

      – Слушаться будешь?! – занес он над парнем ногу.

      – О, курва! – выдал пожилой поляк и добавил по-русски. – Такой цирк испортил!

      – Хальт! (стой – немецк.) – оказался в цехе дед. – Вас ист дас? (что такое? – немецк.)

      Поляки залопотали по-немецки. Казаков понял, что нельзя молчать.

      – Этот, – показал он пальцем на служивого. – Муку жрал. Я ему, как человеку, сказал: «Не ешь – заворот кишок будет!» Не послушал по-хорошему. Пришлось поучить…

      – Иди, умойся! – ткнул старик тростью оголодавшего пленника. – Сейчас вас покормят по-человечески.

      По сравнению с лагерной гадостью жиденькая похлебка из свеклы, картошки, брюквы показалась роскошным обедом. Да еще дали по большому куску черного, вкусного хлеба.

      – Десять минут просраться! – указал хозяин на дощатый сортир. – Через десять минут привезут зерно. Будете разгружать.

      Колька управился вовремя. Зато тот, кто ел муку задержался на три минуты.

      – Драй минутен, – глянул дед на большие серебряные часы и трижды вытянул раба тростью.

      Еще один русский припозднился на пять минут.

      – Фюнв минутен (пять минут), – посмотрел рабовладелец на часы и пять раз прошелся тростью по спине служивого.

      – За