Мальтиец. Бонжур монсир. Артем Грач

перевести сюда.

      – Разве отсюда нельзя это сделать, наш староста всегда так делал, и ему привозили деньги.

      – Мои сюда перевести нельзя, и мне нужно ехать, а ты побудешь с Норой, и привыкай к тому, что у меня есть дела, и тебе часто придется быть одной.

      – Но я не хочу так, Пол, почему мне нельзя с тобой?

      – Сейчас нельзя, я тороплюсь, и билет на самолет только один.

      Индианка обиделась.

      Ну и ладно, пусть привыкает.

      В Москве у филиала «Чайна банка» был уже в половине двенадцатого.

      – Мистер Боне, но вы потеряете все проценты… -уговаривала меня оператор.

      – Я это знаю.

      Перевел все деньги с этого банка в «Банк Валлетты».

      Затем поехал в отделение Сбербанка.

      – Значит, уходите от нас совсем, Павел Васильевич, оставьте хоть немного, ведь неизвестно, как еще судьба сложится.

      Оператор грустно смотрела на меня.

      – Не переживай, красавица, моя судьба сложилась, желаю тебе, чтобы сложилась твоя.

      Уже в три часа был свободен, можно было лететь обратно, но взяв такси, поехал в свой дом в деревне.

      Тропка к дому была заметена, ногами разгреб снег до калитки и дальше до крыльца.

      Замок, то ли замерз, то ли проржавел, открыл его с трудом.

      Нетопленный дом встретил меня молчанием.

      Прошелся по комнатам, сел в кресло и долго сидел, смотря на заиндевевшие окна.

      Поднялся, еще раз прошелся по дому.

      Прощай, не знаю, когда вернусь, да и вернусь ли.

      Зашел к соседям.

      Бабка Марфа возилась у печи, дед Степан подшивал валенок.

      – Пашка, а мы думаем, кто там у тебя в окне мелькнул, Степа уже хотел с ружом идти.

      – Здраствуй баб Марфа, Терентич здравствуй.

      – Здорово Пашка, ты, где запропал то, сказал прошлый раз, что уезжаешь, а чего долго то так?

      – Терентич, я попрощаться заехал, уезжаю сейчас очень надолго, работа хорошая попалась, вернусь, не скоро, просьба у меня к вам.

      – Пашка, это ты, если за домом посмотреть, так мы и так за ним смотрим.

      – Я уже вижу это Терентич, не об этом я.

      – Вы дом дачникам сдавайте, пусть живут, может кто и в зиму приедет, дом справный, а деньги себе оставляйте, лишними вам не будут.

      – Паша, да, как же так, мы то сдадим, деньги отложим, приедешь, лишняя копейка тебе не помешает.

      – Баб Марфа, хватит мне денег, главное, чтобы дом без хозяина не пропал, дорог он мне, родители мои в нем жили, и я вырос.

      – Езжай Пашка, присмотрим за домом, а сдавать, тут художник давеча спрашивал.

      – Марфа, телефон, куда его задевала?

      – Чего я задевала, вот под клеенкой лежит.

      – Ну, так звони ему, а дом я нынче протоплю и баньку тоже.

      – Далеко ли уезжаешь, Павлуша, к родителям на кладбище не забудь зайти.

      – Не забуду, баб Марфа, сейчас и заеду.

      В Москву вернулся уже часов в восемь вечера.

      Самолет только утром, в гостиницу не хотелось, надо было в деревне заночевать, да кто знал.

      Взял, позвонил Нине.

      – Да,