Деревенская история – 2. Михаил Павлович Рожков

Иванович достал папиросу из пачки и закурил.

      – Расстроил ты меня, Дима, – тихо произнёс он, выпуская дым изо рта.

      – А что поделать, не всегда бывает так, как мы хотим.

      – А что за люди-то приедут? Небось, буржуи какие?

      – Вот чего не знаю, того не знаю, но явно не простые. У меня вот денег на такой дом нет. Если только в кредит взять, лет на двести, – задумчиво произнёс Балалайка, почесав лоб. – Ладно, поеду я, работы ещё много.

      – Ну пойдём я тебя провожу, – Ионов затушил папиросу и встал со стула.

      Они вместе вышли из дома. Тузик недовольным взглядом проводил участкового.

      – Что-то у вас, Виктор Иванович, пёс грустный, – произнёс Балалайка, дойдя до калитки.

      – Осень, меланхолия.

      – Ну да, ну да, – вздохнул капитан, подойдя к автомобилю.

      – Ого, это что, твоя? – спросил дед Витя, указав пальцем на чёрный внедорожник.

      – Моя, – гордо ответил Дмитрий Юрьевич.

      – Ты никак оборотнем стал?

      – Каким ещё оборотнем?

      – В погонах. Откуда у простого участкового деньги на такую машину?

      – Я копил долго.

      – Темнишь ты что-то, Дмитрий Юрьевич, – недовольно произнёс Ионов.

      – Не темню я ни капли. Я сам светлый, и душа у меня светлая.

      – Ну-ну. Ладно, давай вали уже, голова от тебя разболелась.

      Страж порядка обиженно хмыкнул, сел в автомобиль, завёл двигатель, развернулся и уехал. Ионов, провожая взглядом удаляющуюся машину, вновь достал папиросы и закурил.

      – Дизельная! – раздался голос сзади.

      Дед Витя повернул голову и увидел стоящего сзади Берестова. Он был одет в спортивные штаны, резиновые сапоги и свою неизменную телогрейку. На лице его сияла улыбка, впрочем, как и всегда.

      – Отгадай загадку, Степаныч. Зимой и летом одним цветом? – задал вопрос Ионов, пыхтя папиросой.

      – Ёлка!

      – Нет, это ты, – ткнул пальцем в грудь соседа Ионов.

      – Почему я?

      – Потому что ты всё время в одной одежде ходишь. Что летом в телогрейке, что осенью, что зимой.

      – А чего такого, хорошая телогрейка. Практичная и тёплая, – произнёс Николай Степанович, оглядев себя со стороны.

      – Да-а, модель, конечно, из тебя, Степаныч, не получится. Нет у тебя чувства вкуса и стиля.

      Берестов широко улыбнулся, а потом просительно произнёс:

      – Угости папироской, Виктор Иванович. Мои кончились. Бабка завтра в город пойдёт, купит – я верну.

      – Вернёт он, ага, держи карман шире. Ты мне за всё время уже целый грузовик этих папирос должен, – пробубнил Ионов, но папиросой с соседом поделился.

      Берестов, порыскав в своих необъятных карманах, извлёк оттуда зажигалку, прикурил и жадно затянулся.

      – А кто приезжал-то? – спросил он, выпуская сизый клубок дыма.

      – Участковый.

      – Ого! И откуда у него такой автомобиль, да ещё и дизельный?

      – Не знаю, Степаныч, не знаю. Боюсь, как бы наш Дмитрий Юрьевич на тёмную дорожку не ступил.

      – Какую дорожку?

      – Не важно.

      – А