Письма с «Маяка». Эли Макнамара

полные барахла картонки и грузить в наш потрепанный бледно-голубой фургон.

      Антиквариат Харперов

      Эта надпись, сделанная замысловатыми белыми буквами, гордо красуется на фургоне.

      «Покупка. Продажа. Оценка. Распродажа.

      4 Лобстер-Пот-Элли, Сэндибридж, Норфолк

      02163 492445

      Такова уж моя участь в уик-энды – помогать родителям обслуживать покупателей в их маленьком антикварном магазине. А сегодня мы занимаемся очисткой дома от вещей: именно таким образом магазин получает основную часть товара. Иногда мы отправляемся на аукцион, что немного интереснее. В общем, порой я бываю рада, когда наступает понедельник и школа избавляет меня от необходимости возиться со старым барахлом.

      Но старье хорошо продается. Я не перестаю удивляться, что столько покупателей заглядывает в магазин моих родителей, чтобы купить чьи-то ненужные вещи. Это либо местные, которые хотят приобрести что-нибудь подешевле, либо туристы, заехавшие в Сэндибридж, чтобы провести день на взморье. Поток покупателей не иссякает, так что родители продолжают торговать. И слава богу: ведь они не из тех, кто делает деньги на бирже, прижимая к груди мобильники и органайзеры «Филофакс»[3]. Нет, мои родители не вписываются в стремительный мир восьмидесятых. Они предпочитают оставаться в прошлом.

      – А теперь я могу идти? – спрашиваю я маму, когда мы грузим в фургон последнюю картонку.

      – Куда?

      Мама поворачивается ко мне, и я вижу удивление на ее лице.

      Вот только не нужно сыпать мне соль на раны! Да, у меня не самая шикарная светская жизнь в Сэндибридже – пожалуй, и во всем Норфолке! Никто из подростков не живет такой скучной жизнью, я в этом уверена. Мне пятнадцать, и самым волнующим событием стал побег из школы, когда меня чуть не застукали. Но никто не поверил, что я действительно удрала. Учительница, увидевшая, как я захожу в магазин на углу, чтобы купить журнал «Всего семнадцать», решила, что если я не в школе, то заболела. Она достала из сумочки аспирин и предложила мне.

      Мои отношения с противоположным полом тоже фактически на нуле. Единственный знак мужского внимания я получила, когда Уилл Грейнджер поджег над бунзеновской горелкой мой локон (нас с ним заставили вместе проводить опыты на уроке химии).

      Другие подростки постоянно веселились на вечеринках, испытывая терпение своих родителей, а я сидела дома.

      – Я же сказала, что позже пойду смотреть футбол с приятелями, – гордо заявляю я.

      Это правда – но с большой натяжкой. «Приятели» на самом деле не были моими друзьями. Просто в пятницу утром это мероприятие обсуждалось «крутыми» ребятами, и меня вроде бы включили в число приглашенных. Такое редко случалось, и я исполнилась решимости воспользоваться шансом. И неважно, что я все лишь буду смотреть, как высокооплачиваемые футболисты девяносто минут гоняют мяч по полю и театрально падают.

      – С каких это пор ты заинтересовалась футболом? – удивляется мама.

      – Это же Кубок мира! Как же можно не интересоваться,

3

«Филофакс» – ежедневники со сменными блоками.