Трюкач. Брэд Мельтцер

Три минуты назад.

      15

* * *

      Это помещение называли «зал отправлений» – как в аэропорту. Люди здесь сидели, бродили с прижатым к уху сотовым телефоном, ждали отправки в какое-нибудь малоизвестное место. В действительности зал скорее был пакгаузом, стерильно чистым, как госпиталь, достаточно большим в длину и ширину, чтобы вместить семитрейлер. В спокойные дни он практически пустовал, за исключением металлических и деревянных демонстрационных гробов – иного выбора государство не предоставляло – и большого желтого щита с надписью красными буквами: ГРОБЫ С ОСТАНКАМИ ДОЛЖНЫ ПОКИДАТЬ ЭТОТ ПУНКТ НАКРЫТЫМИ ФЛАГАМИ.

      Когда Зиг вбежал в «зал отправлений», там действительно стоял гроб, накрытый отутюженным американским флагом. С нижней ручки свисал новенький личный жетон с именем «Нола Браун».

      – Не трогай мой флаг, – с торопливым акцентом жителя Индианы предупредила женщина пятидесяти лет.

      – Кто ее одевал? – вскинулся Зиг.

      – Зиг! Я серьезно, не трогай флаг! – воскликнула Луиза Фалуэлл, или просто Лу, не поднимаясь из-за стола в углу.

      Редеющие каштановые волосы, круглая, сбитая фигура, гипнотические голубые глаза.

      Поздно. Одним рывком Зиг сдернул флаг с блестящей, только что натертой воском деревянной крышки гроба. Ткань хлопнула в воздухе, Зиг позаботился, чтобы она не задела пол. Стандартный размер полотнища – два с половиной на полтора метра. Флаги для гробов делали крупнее, они были тяжелы, ткань обвилась вокруг плеч Зига, как плащ. На нижней оконечности гроба осталась одна резинка с позументом, удерживавшая флаг на месте.

      – Пушкарь предупреждал, что ты поддался эмоциям, но мозги у тебя хотя бы не в увольнении? – произнесла Луиза, тыча в Зига коротким толстым пальцем, однако все еще не выходя из-за стола.

      Она была начальницей «зала отправлений», последнего пункта перед отправкой покойников семьям, и привыкла иметь дело с людьми, которые не в себе. Единственная танатопрактик-женщина Довера, та самая, что играла куклами Барби в похороны, собаку съела на обращении с упрямцами.

      – Я желаю знать, кто ее одевал, – упрямо повторил Зиг.

      Прежде чем Луиза успела ответить, он открыл защелки на передней и задней частях гроба. Он знал их расположение – звезды на флаге всегда приходились вровень с сердцем погибшего.

      Щелк. Щелк.

      – Твоя родственница? – спросила Луиза.

      – Не родственница – друг семьи, – ответил Зиг, откидывая крышку.

      Женщина с удостоверением Нолы, персонаж картины, пациентка Зига, над кем он старательно трудился прошлым вечером, лежала в гробу в идеальной молитвенной позе с умиротворением на лице. Прозрачный лист пластика предохранял синюю парадную форму в комплекте с белыми перчатками и черными носками от случайно осыпавшейся во время транспортировки косметики.

      – Робби хорошо поработал, – сказала Луиза, хотя знала – когда дело касалось подготовки