Дураки. Вячеслав Борисович Репин

выплывет, не переживай. Захотел – пусть плавает.

      Веселуша смирился, закурил, но продолжал неспокойно поглядывать в сторону моста.

      – Дружок! – позвал он собаку. – Дружок!

      И пес действительно появился на тропе. Подбежав, Дружок, скуля, закружил вокруг костра и похоже тоже не находил себе места. В следующий миг пес унесся по тропе обратно, туда, откуда прибежал и где, по-видимому, собирался выбраться на берег хозяин.

      – Слышь, я пойду… – Веселуша встал и выбросил окурок в костер. – Посмотрю, чего он там. Может, вылез уже…

      – Иди-иди… Утонул, небось, алкаш. Всем назло.

      Тело полковника выудили из-под моста баграми уже в сумерки. На беготню у речки и чтобы поглядеть на скопление транспорта сбежалось полпоселка зевак. По бездорожью, к самому берегу выруливала уже которая машина полиции. Откуда-то прибыл даже наряд МЧС, кем и зачем вызванный – никто толком не понимал.

      С прицепа на колесах на воду была спущена лодка. Двое мужчин в ярких, флуоресентно-желтых жилетах, какие носят не спасатели, а дорожные строители, на глазах у всех обследовали замусоренные берега и заводи.

      И когда через час с небольшим посинелый труп вытащили к камышам, собравшиеся дружно столпились рядом, но глаза все отводили в сторону. На лицах у людей запечатлелось немое горе.

      Полковника знали. Дурного слова никто не мог сказать о человеке. А хорошие слова произносить было поздно. Студенты-рыбаки, вызвавшие спасателей, на глазах у которых фактически всё и случилось, с собакой утопленника топтались в сторонке у машин.

      Пес поджал хвост. Уши его обвисли. Студенты не переставая курили, оба глазели в свои телефоны, а если и приковывали к себе взгляды, то только потому, что один из пареньков, худощавый, иногда всхлипывал. Другой же, злой на всех, не только на раскисшего друга, но и будто бы даже на утопленника, главного виновника всех неприятностей, отплевывался окурками.

* * *

      Старый деревенский храм в Учиновке, что разрослась под боком у Клязьмы, будто внезапно окрепшее деревце, долго и незаметно прозябавшее в сени многолетнего и могучего сородича, восстанавливали уже лет десять. Кирпича навезли с запасом. И восстанавливать и расширять впору было теперь не только старые церковные стены. Отстроить можно было и целое подворье.

      Однако строителей не удавалось нанять толковых и сговорчивых. Да и средств на серьезный сдвиг в работах, сколько бы их не собиралось с мира по нитке, так и не накапливалось достаточно. А прежде чем приводить в порядок стены, расширять пределы, на что вроде бы размахнулись, когда всё еще только начиналось, необходимо было укрепить фундамент. Дорывать предстояло и начатый котлован, затем возводить все отмостки, заливать всё бетоном.

      Возможно, и сам настоятель, о. Михаил (Тарутин), в молодости архитектор, действительно транжирил казну не по назначению. Так поговаривали. И не просто раздавал деньги нуждающимся, как только казна пополнялась, а нуждающихся было хоть отбавляй, но и себя не забывал, пропивал немало. О неожиданном пристрастии батюшки к выпивке тоже ходили упорные слухи. С тех самых пор как