Событие. Александр Рудой

пытался подобрать слова: – и понимая ответственность перед самими собой и теми, кто вам дорог. – закончил он странно прозвучавшей фразой.

      Последним допила свой латте Алина, и на удивление ловко с двух метров забросила стаканчик в урну. – Годы упорных тренировок в редакционном офисе, – подмигнула она Сергею. – Всё, можем идти на брифинг.

      Вакуленко поймал себя на мысли, что возможно он подсознательно оттягивал время получения ответов. Не настаивал и не требовал немедленно всё рассказать и объяснить. В глубине души чувствуя, что привычный ему мир вот-вот рухнет, пытался вести себя так, словно впереди ещё вся жизнь с непременными атрибутами – долгими годами размеренной жизни и достойной старостью. Старался не обращать внимание на суету тех, кто уже «знал» или догадывался. На частый звук сирен спец. машин с улицы, на легковые автомобили гружённые каким-то домашним добром под самую крышу, совершенное отсутствие реакции окружающих на следы совсем недавнего землетрясения, словно теперь это не важнее, чем битая посуда в ресторане тонущего Титаника. Вокруг как-то по особенному светилось самое необычное утро в его жизни, и он проживал каждую его минуту, каждую секунду с необычайной чёткостью. Никуда не спеша.

      Возможно его спутники были с ним «на одной волне» чувствуя что-то похожее. Потому на их лицах не было страха, напряжённости, агрессии. Хотя из всех четырёх входящих в довольно просторный кабинет, больше напоминавший комнату совещаний, похоже один Сергей не знал о ситуации ровным счётом ничего.

      – Ну слава богу, вы вернулись! – услышали они от парня стоявшего посреди комнаты и сжавшего ладони на груди, как будто он молился. – Вы ушли ничего не сказав, – обращался парень к Константину Сергеевичу не глядя на других так, словно их и не было вовсе. – А я не знаю можно ли уже идти, или я могу быть полезен, а здесь все эти «штуки», – парень развёл руки указывая на несколько стоящих на полу пластиковых кофров опутанных чёрными кабелями, два компьютерных монитора на столе с какими-то постоянно обновляющимися данными, таблицами и графиками. Также на столе стояла большая аккумуляторная батарея, смотревшаяся уместней не на покрытой лаком деревянной столешнице, а под кабиной грузовика, – можно ли оставлять без присмотра? Вы же ушли ничего не сказав. – снова повторил парень, старательно избегая упрекающего тона.

      – Паша, меня не было двадцать-максимум двадцать пять минут. Когда ты успел так соскучиться?

      – У меня кот со вчерашнего утра не кормленный без присмотра. – как-то не к месту заметил парень, непонятно – отвечая на вопрос или наоборот – игнорируя его.

      Вакуленко рассматривал парня с интересом. Тот как будто сошёл с экранов фильмов о диссидентах сталинских времён – худой, в очёчках с круглой оправой, брюках с двойными стрелками на каждой штанине, тёплом шерстяном свитере с новогодним принтом не очень уместном в конце апреля. Просительный, немного заискивающий тон, как у человека, привыкшего