Говори со мной по-итальянски. Книга 2. Лаура Тонян

ее

      Но иногда жизнь так быстра,

      Лишь подмигнет, ты можешь упустить ее,

      Когда ты закрываешь свои глаза,

      Прошло мгновение с тех пор, как мы осознали это,

      Но сегодня ответ на ее губах.

      Она моя, на ладони моей руки,

      Она знает, что я люблю ее,

      Я заполучил ее, думал, что снова потерял ее

      Я на пути,

      Чтобы выяснить, как правильно позаботиться о ней,

      Еще один день, и я в ожидании,

      Но я ждал всю мою жизнь, чтобы найти

      Кого-то вроде нее».

      Блэнкеншип знает каждую строчку наизусть. Он напевает мне на ухо песню, лаская мочку. И все, что я могу – это наслаждаться его близостью и теплотой. Его представлениями обо мне. Его… любовью? Очень рано еще говорить об этом. Мы нравимся друг другу, и знаем это, но никто из нас не говорил о чем-то большем. Если я признаюсь Лукасу, что влюблена в него, то все испорчу. Так что лучше мне пока держать это в себе. Я боюсь. Боюсь, что все разрушится. К примеру, когда наши друзья узнают правду. Мы скрываем ото всех свои отношения, и тот поцелуй во дворе университета, что произошел позавчера по инициативе Лукаса, был ошибкой. Я всерьез избегаю Кьяру, потому что она видела, как мы целовались, и она хочет узнать подробности.

      Разумеется, я понимаю, что долго всех водить за нос мы не сможем, но мне очень страшно. Когда мы раскроем с Лукасом наши отношения, могут быть последствия, ведь мои подруги точно не обрадуются. Они теперь в курсе, какое прошлое связывает меня, Блэнкеншипа и его друзей. Но мы все оставили позади, начав новую жизнь. Не все согласятся с этим решением. Особенно Диего…

      И даже не хочется думать о том, что предстоит пережить, если нашим родителям кто-нибудь расскажет про ту ночь, в которой моя беззаботная юность погибла. Им ни к чему знать, как Лукас, Маркус и Дейл домогались меня. Ничего не было. Ничего не успело случиться. Это забыто и похоронено, но, к сожалению, было вытащено из гроба и пропущено через себя вновь. След в душах дорогих мне людей этой историей уже оставлен. Я не хочу ранить кого-то еще.

      – Ты не со мной, – слабо возмущается Лукас.

      Красивые, несильно глубокие ямочки на щеках свидетельствуют о том, что злится он фальшиво.

      Снова поцелуй – теперь более глубокий, вырывающий меня из размышлений с корнями.

      – Просто задумалась, – честно говорю ему я, когда Блэнкеншип ложится сверху.

      Мы оба одеты. Я глажу его щеку, наслаждаясь тем, как чувствуется трехдневная щетина под пальцами. Светящиеся голубые глаза концентрируются на моем лице.

      – Ты такая красивая, – выдыхает Лукас мне в губы, опуская голову.

      Вновь.

      Мы растворяемся друг в друге снова. И снова. И снова. Громко играющая музыка становится частью нас. Ей недостаточно места в машине, она перетекает в него и в меня, отдается в сердцебиении, ощущается в каждом следующем вдохе, взрывается в груди, бежит по венам. Пульс учащается от битов и басов, от прикосновений и трения. Джинсы Лукаса и мои джинсы. Мы оба хотим этого – заняться