Простить нельзя расстаться. Ирина Ваганова

место держалась, жалованием была довольна. Рубинову вовсе не хотелось подозревать простую, старательную женщину. Из приоткрытого окна тянуло влажным, пахнущим лопнувшими почками воздухом, цвенькали невидимые птахи, доносилось мягкое урчание мотора. Рубинов прикрыл глаза, стараясь отрешиться от надоедливых звуков и продумать версию о прокравшемся в дом злоумышленнике, но не успел. Муза, точно угадав мысли хозяина, поднялась в кабинет и заговорила сочувственным тоном:

      – Там Всеволод … пожаловал, с полицией беседует. Сюда его пригласить?

      – Да, – кивнул Анатолий, – и кофе приготовь. Как он любит. – Домработница шмыгнула прочь, а Рубинов сердито треснул по столу ребром ладони: если это она, вообще никому верить нельзя!

      Спустя минут пять-десять Валерий поймал себя на мыслях о жене. Его задевала демонстративная отстранённость, с которой та воспринимала случившееся. Нормальная женщина, да и не только женщина, любой человек, сталкиваясь с новостью о потере даже чужого ребёнка, испытывает сочувствие, беспокойство, желание как-то помочь в поисках. Равнодушие к бегству прислуги ещё можно было объяснить, но сын! Вика что-то знает? Не она ли всё подстроила? Вздрогнул всем телом от шокирующего предположения. Нет. Этому не может быть никакого разумного объяснения. Скорее всего, прячет переживания, чтобы не создавать лишней нервозности. Встал, прошёлся по комнате, сделав круг, замер у окна. Небо слепило глаза. Отличная погода.

      – Где-то сейчас мой мальчик? – прошептал. Послышались шаги. Анатолий обернулся и поспешил навстречу другу: – Сева! Ну что?

      Следом за коротконогим, успевшим обзавестись небольшим животиком и лысиной, другом в комнату влетел аромат кофе, имбиря и перца. Муза проскользнула мимо обменявшихся рукопожатием мужчин, установила поднос на низком столике, украшенном причудливой резьбой по ясеню, и ретировалась. Друзья сели в огромные как два серых бегемота кресла, взяли в руки чашечки. Сева потянул носом вьющийся парок:

      – М-м-м… волшебно!

      – Так что? – повторил вопрос Анатолий.

      – Работаем. Переговорил с нашим детективом. Он кое-что нарыл.

      – Ну? Не тяни!

      Сева сделал глоток, закатил глаза, изображая блаженство, получаемое от прекрасного напитка, и не отставляя чашки, задал встречный вопрос:

      – Знаешь ли, друг Анатолий, кто побывал у тебя дома вчера?

      – Проклятье! Ты всю душу решил из меня выдавить? Говори!

      – Наш Фондорин, позволь так называть его для конспирации, просмотрел бешеную кучу записей с камер. – Дружилин наклонился в сторону Анатолия и поводил бровями. – Сюда приезжал Тускловцев.

      – Какого рожна ему понадобилось? – Рубинов так удивился, что перестал сердиться на друга за неуместное паясничанье.

      Дружилин снова поднёс чашку к губам и покачал головой, мол, сам догадайся. Рубинов отвернулся, уставившись в окно. Ничего кроме пустого ярко-синего неба там не было, однако Анатолий вглядывался в бесконечную даль, словно ожидал подсказки. Неужели всё-таки Вика? Вступила в сговор с бывшим, чтобы… Чтобы