Право учить. Повторение пройденного. Вероника Иванова

к чему же?

      – Я кое-что понял.

      – Поделишься находкой со мной?

      – Почему бы и нет? Поделюсь.

      – И что ты понял?

      – Нет смысла определять меру добра и зла для других: у каждого она своя. Только не надо об этом забывать и не надо спешить выносить приговор, потому что твоя голова тоже лежит на плахе. Чужой.

      Отец посмотрел на огонь свечи сквозь черный рубин вина.

      – А раньше ты этого не знал?

      – Знал. Но не понимал до конца.

      – Теперь доволен?

      – Тем, что понял? И да, и нет. Пожалуй, предпочел бы не понимать. Но от солнечных лучей нельзя прятаться вечно, иногда приходится выйти на свет, хотя оставаться в тени уютнее и безопаснее.

      Наступает молчание. Мы оба ждем, однако ждем разных вещей: я – ответа, он – вопроса. Но первое не возникает без второго, верно? И я спрашиваю:

      – Зачем ты пришел?

      – Это имеет значение?

      – Нет.

      – Жаль. – В коротком слове успевает промелькнуть усмешка. – Не терплю бессмысленности.

      – Я не сказал, что в твоем визите нет смысла. Я сказал, что он не имеет для меня значения.

      – Тогда жаль вдвойне. – Отец качнул головой и поднес к губам бокал.

      Выдерживает паузу? Но с какой целью? Дать мне возможность собраться с мыслями? Так я их далеко и не отпускал.

      – Ты пришел, чтобы меня отчитать?

      Глоток. Еще один. Медленный, исполненный наслаждения. Можно было бы решить, что он испытывает мое терпение, но… Неожиданно догадываюсь: ему так же трудно подбирать слова, как и мне. А такое происходит по двум причинам – либо сказать нечего, либо сказать нужно очень много, а времени не хватает. Какая же из причин заставляет моего отца медлить?

      – Нет. Я уже сказал – не терплю бессмысленности.

      – Значит, меня бесполезно воспитывать?

      – Воспитывать? – Он недовольно хмурится. – Никогда раньше этим не занимался, не стану и теперь.

      – Потому что не чувствуешь себя вправе это делать?

      Я не шучу, не подкалываю, не издеваюсь. Всего лишь предлагаю вариант объяснения, понятный мне. И, разумеется, неприемлемый для моего собеседника:

      – Раз уж ты первый заговорил о правах… Как насчет обязанностей?

      – Твоих или моих?

      – Я свои исполняю, не сомневайся. В отличие от некоторых несознательных личностей.

      Несознательных? Очень интересно. Это его мнение или выражение неудовольствия всех остальных?

      – У меня имеются обязанности?

      – Сколько угодно.

      – Например?

      Отец ставит бокал на стол и скрещивает руки на груди.

      – Ты знаешь их наперечет, но не желаешь признавать. Хочешь услышать мою версию? Услышишь. Но после уже не сможешь закрыть глаза на необходимость платить по долгам.

      По спине пробегают мурашки. Десяток, не более. Я понимаю, что он прав: можно до хрипоты спорить с самим собой, но когда кто-то со стороны указывает тебе на твои ошибки, кто-то, хорошо умеющий расставлять «плюсы» и «минусы», поздно отворачиваться и затыкать уши. Готов ли