Корявое дерево. Рейчел Бердж

на пару ночей.

      Я тяжело вздыхаю, чувствуя себя так, будто попала в ловушку. У меня такое ощущение, словно мое тело вдруг стало тяжелым, как бывает, когда продолжаешь лежать в ванне, хотя ты уже открыла слив и вода быстро уходит. Все последние месяцы мне хотелось одного – вернуться в домик Мормор, но теперь, когда ее больше нет, я не знаю, что делать. Я не могу даже помыслить о том, чтобы вернуться домой и увидеть маму. Сейчас мне вообще не хочется ее видеть. Никогда.

      Стиг заглядывает в корзинку для дров и бросает в печку последнее полено.

      – Я могу тебе чем-нибудь помочь? Хотя бы немного? Возможно, ты хотела бы, чтобы я проводил тебя на деревенское кладбище? – В его глазах светится доброта, словно мое горе ему и впрямь небезразлично. Я чуть заметно улыбаюсь, тронутая заботой. Какая-то часть меня хочет увидеть, где похоронена Мормор, но я не знаю, готова ли. Если я буду оставаться здесь, в окружении ее вещей, то смогу сохранить ощущение, будто она не совсем ушла. Если же я отправлюсь на ее могилу, это будет означать, что мне придется окончательно с ней проститься. И я качаю головой.

      – Что ж, тогда скажи, если передумаешь.

      Я смотрю в окно, чувствуя себя неловко под внимательным взглядом Стига.

      – Кстати, разве мы не должны оставаться в доме на тот случай, если поблизости бродит волк или еще какой-нибудь зверь?

      Стиг фыркает:

      – Это, должно быть, просто какая-то бродячая собака. Уверен, Олаф быстро сумеет ее пристрелить.

      Я кутаюсь в свой плотный шерстяной кардиган. Стиг встречается со мной взглядом, и мы оба робко улыбаемся. Хотя он для меня и совершенный незнакомец, в нем есть что-то смутно знакомое. «Проскочила искра», как называет это Келли, когда ты с встречаешься с кем-то в первый раз и чувствуешь, что ты его уже знаешь.

      Мой телефон гудит. Потом гудит опять. И опять.

      – Здесь сигнал то принимается, то нет, – объясняет Стиг. – То ты не получаешь вообще ничего, то все сразу.

      Несколько текстовых сообщений от мамы и одно – от Келли: Как дела? Вчера вечером мне тебя не хватало. Я хватаюсь за амулет на своей шее и начинаю набирать текст: Мормор ум… Затем стираю его. Я не могу заставить себя написать это. И вместо этого пишу: Занята, но скоро поговорим. Люблю тебя, М.

      Я смотрю, как Стиг выходит из дома, затем снова перевожу взгляд на свой телефон. Мама ожидает, что я пошлю ей сообщение – если я этого не сделаю, она может позвонить папе. На его домашний телефон она, конечно, не позвонит, ведь трубку вполне могла бы взять Шэнтел. Шэнтел была папиной секретаршей, потом он сделал ее своей любовницей, а затем и женой. Она на пятнадцать лет моложе мамы, у нее силиконовая грудь, накладные ресницы и искусственный загар. И, что еще хуже, быть красивее ее просто невозможно. Меня нисколько не напрягает, что у папы новая жена – ведь он устранился из нашей жизни уже много лет назад. Мне хочется только, чтобы и мама смогла оставить прошлое позади и жить дальше.

      В конце концов я отправляю ей сообщение: Я в порядке, хорошо провожу время у папы. И не добавляю, что я ее целую.

      Согласно моему телефону сейчас десять