Поле битвы – душа. Андрей Россет

этот «поезд» билет. Иногда с потаённой грустью я возвращаюсь воспоминаниями в свою юность и думаю, а как бы сложилась моя судьба, если бы родители не развелись… Ну да ладно, это уже из области альтернативных Вселенных.

      * * *

      СССР, Владивосток, начало 1980-х.

      Итак, в пятнадцать лет я оказался один на один с самим собой, точнее, с тем, кого за самого себя принимал. За два года оставшиеся до окончания школы я научился: прогуливать уроки, пить с друзьями портвейн, соблазнять девушек, иногда даже успешно, превращать дом в бардак, в общем, именно в такой последовательности тратить присланные отцом деньги на месяц за три дня… и совсем разучился учиться. Когда я внезапно понял, что до выпускных экзаменов осталось две недели, в моей голове гуляли такие сквозняки, каких не было, наверное, у флибустьеров эпохи вольного братства. Пришлось, как говаривал мой отец, применить принцип «чугунной задницы» и засесть за учебники. К моему удивлению и удивлению учителей, экзамены я сдал, и сдал неплохо. Это на всю жизнь приучило меня к эффекту «мозгового штурма», и привило стойкое неприятие басни Крылова «Стрекоза и муравей». Выходит, и классики могут ошибаться. Правда, жизнь быстро доказала, что если у тебя есть ум, это еще не значит, что ты умный. К сожалению, это уже не могло стереть прижившееся впечатление, и на многие годы определило мой жизненный стиль под девизом трех «великих» русских «А»: «Авось», «Аврал», и «А и хрен с ним!».

      Как я уже упоминал, в институт я не поступил. Вместо Москвы я прилетел к отцу во Владивосток – поступать в Дальневосточный государственный университет. Наверное, мне казалось, что перелетев через всю страну, я наполню свою юную жизнь романтикой дальних странствий. Оказалось, что в университете меня не ждали, во всяком случае, им удалось произвести такое впечатление.

      В школе на экзамене английского языка я нечаянно получил четыре балла (что у нашей учительницы было равносильно пятерке), а при поступлении на факультет восточных языков экзаменационная комиссия университета непринужденно доказала мне, что английский язык я вообще никогда не учил, и из милосердия поставила мне два балла, а не один, видимо, чтобы не травмировать не окрепшую юношескую психику. И это притом, что в Москве я, вообще-то, должен был поступать в Институт международных отношений, где готовят профессиональных дипломатов. Дааа… вот были бы лица у моих московских родственников! После провалившегося поступления в университет от меня уже окончательно отвернулась вся родня, включая моего отца. В их элитную «конюшню» требовались «породистые рысаки». Что же касается мамы, то она моими делами никогда особенно не интересовалась, предпочитая устраивать собственную жизнь.

      Взаимное разочарование отделило меня от моих близких, и я остался один на один со своим будущим. Планируя поступать на следующий год на восточный факультет повторно, я устроился на работу «поближе к кухне» – в комитет комсомола университета. И хотя работал простым статистиком, мог свысока