Поле битвы – душа. Андрей Россет

к чему он, видимо, не был готов, так это к тому, что ему подсунут липовую счет-фактуру. Купленные Фродкиным видеокассеты не существовали. По крайней мере, там, куда он перевёл деньги. Деньги ему возвращать отказались. На момент моего возвращения из Германии господин Фродкин отбыл с группой единомышленников в Тьму-Таракань. Для подкрепления просьбы вернуть деньги они прихватили с собой внушительный оружейный арсенал, включая автоматы и гранаты. Команда Фродкина с голливудским энтузиазмом взялась за дело, и, как потом показывали по телевизору, даже взорвали гранатой какую-то дверь, возможно, даже открывающуюся в правильном направлении. Арестовали их уже в Петербурге, куда они вернулись без денег и видеокассет, но сплошь увешанные оружием. Вскоре всех отпустили – у Фродкина нашлись сильные покровители. К тому времени грузинские спецслужбы уже начали розыск пропавших денег, и я, чтобы не доказывать, что я – это я, но подпись не моя (могли ведь под горячую руку и пристрелить, кто там будет проводить графологическую экспертизу на тонущей подводной лодке), решил на время покинуть свою родную страну, которая так быстро, даже мгновенно, превратилась из страны тоталитаризма и лицемерия в страну всеобщего бандитского бизнеса и надувательства. Поэтому я оперативно «вынул» из бизнеса те деньги, которые «вынулись», сел на пароход и уже через пару дней спускался по трапу на берег гостеприимной Германии.

      Обосновались мы на жительство в столице Бельгии Брюсселе. Я говорю «мы», потому что вскоре ко мне присоединилась моя жена. Да-да, к тому времени я уже был женат. Произошло это в год эмиграции, незапланированно, и как все роковые события в жизни – неожиданно и быстро.

      Бизнес с господином Фродкиным набирал обороты, деньги водились, аурой реализованных возможностей приучая меня к основному заблуждению моего отношения к деньгам: деньги не могут кончиться, потому что, первое – я способный и сумею их заработать, и, второе – они не могут кончиться, потому что не могут кончиться никогда. То есть, до тех пор, пока человечество их не отменит. Этот поведенческий микроб внедрился в мой мозг, и будет активироваться каждый раз, когда у меня будут появляться деньги, с тем, видимо, чтобы они быстрее закончились. И хотя в моём генеалогическом саду можно встретить пару деревьев, ну, если не деревьев, то пару кустов точно, посаженных евреями, – нацией, чья бережливость вошла в поговорку, я не могу ответить даже себе, почему я трачу появившиеся деньги с энтузиазмом «гуляющего» заключённого-рецидивиста, выпущенного на волю и уверенного, что за решётку он больше никогда не вернётся, хотя и подсознание и опыт кричат о том, что следующая «посадка» не за горами.

      Человек придумал деньги не тогда, когда ему что-либо понадобилось, а тогда, когда он позавидовал. Жан Жак Русо говорил, что деньги, которыми мы обладаем, – орудие свободы, а те, за которыми мы гонимся, – орудие рабства. Предлагаю освободиться от рабства раз и навсегда, посчитав деньги, которые мы пытаемся