Бросок кобры. Борис Барабаш

него и в 95–96 тоже не было недостатка в технологах. Но все же он пригласил меня?

      – А! Так ты хочешь схавать тот торт, который тогда не съел?

      – Я хочу поработать, и заработать. Вот и всё. Надо расти. Чё там, в Крыму сидеть? Тоже мне, масштаб! Надоело! Одно и то же! Одни и те же истории! Один и тот же запах! Жена на мужа, сын на отца! А по уголовным делам… Все невиновны! Начинаешь читать материалы дела, разбираться, вопросы задавать, мама дорогая! Сам бы расстрелял.

      – Ну… Что ты хочешь? Жизнь… Но мне понятно. Я же тебе тогда еще говорил, что в Крыму ловить нечего. Ничего хорошего там нет. Крым маленький, а жрать хочется всем. Вот и начинают мочить друг друга. Это тебе не Россия. Тут навалом всего. Даже, если кто и захочет, всё и всех не проконтролирует.

      – Ну… Это как сказать…

      – А вот так и сказать! Жизнь – здесь! А в Крыму ничего хорошего нет! – раздельно по буквам сказал Костя;

      – Я с тобой не совсем согласен. Масштабы несравнимы, конечно. Но есть чем и в Крыму заниматься при желании. Но ты прав в главном. Жизнь – здесь. Здесь центр. А Крым… Это так, периферия. Как говорил один преподаватель в Харьковском юридическом институте: «Жизнь одна. И прожить ее надо в Крыму». Но речь сейчас не об этом. Я хочу, чтобы ты с Еловским обо мне поговорил уже в этот мой приезд. И я хочу с ним встретиться. Тоже сейчас.

      – Это ты мне задание даёшь?

      – Не задание… Пожелание.

      – Послушай! Боря! Что за тон? Я у тебя не на зарплате!

      – Тон? Тон простой. Хочу тебе тоже что-то предложить. В обмен.

      – Ну, ну!

      – Костя! Мне твой тон тоже не нравится. Ты не нукай! Я у тебя тоже не на зарплате! Мне одолжений не надо! Еще неизвестно, кто кому больше сделает… Ладно… Пойду я, наверное… Я заплачу за обед. Сколько там накапало?

      Молнии сверкнули в глазах Паламарчука. Желваки заиграли на щеках.

      – На обед я тебя пригласил, – наконец медленно выдавил он из себя. – Платить не надо. Оставь свои деньги при себе. Но я смотрю, ты, как был «бурый», так и остался. Не рискуй, мой тебе совет.

      – Это что, угроза?

      – Это не угроза… Совет…

      – Советы дают тогда, когда их просят.

      – А это по дружбе, бесплатно. И… давай попридержи коней. А то мы так никуда не приедем.

      – Так ты первый начал.

      – Что я начал? Ты таким тоном со мной не говори! Нужна встреча с Еловским или Хрендовским, ты вежливо обратись. А то ты мне задания даёшь! На такой ноте мы с тобой разойдемся.

      – Тебе виднее.

      – Раз мне виднее, то давай продолжим разговор.

      – Давай.

      – Тогда сейчас послушай меня внимательно! Я хочу, чтобы ты меня правильно понял. Один раз. И навсегда. Ты там что-то мне расскажешь… Предложение… Я от тебя еще ничего не слышал, а мне уже бутылки с пивом об уши открывают! Может твое предложение – говно! А может, и не говно! Я не знаю. Но это ничего не значит! Главное – уважение! Понимаешь? Где оно?

      Арбит сидел тихо, и внимательно смотрел на Паламарчука. Борис почувствовал, что перегнул палку, что тон его был, наверное, не тем. Но признать это сейчас ему казалось неправильным. Один раз