Божена Прекрасная. Ольга Пустошинская

      – Ври! – по привычке закричали ребята.

      Яшка истово перекрестился:

      – Вот! Бежим смотреть!

      Приезд городских всегда было событием. Они приезжали на тройках с бубенцами, наряженные, будто на свадьбу, с богатым багажом.

      Возле ветхой избы бабки Татьяны стояли лошади с тарантасом. На месте седока возвышался парень в пиджаке с искрой и белой, как снег рубашке. Лицо чистое, холёное с маленькими усиками. В блестящих штиблетах отражалось солнце, рука сжимала тросточку с львиной головкой. А на руках-то перстни золотые с драгоценными каменьями, почесть, на каждом пальце по перстню.

      Бабка Татьяна выскочила на крыльцо, прослезилась от радости, обняла и поцеловала свою ненагляду.

      – Мамаша, вы меня обслюнявили всего, – покривился парень, вытирая лицо белым платочком.

      – Илюша, раскрасавец мой! Приехал, порадовал старуху. Пойдём в избу, родимый.

      Ямщик помог занести багаж и уехал, получив положенное.

      Уж как радовалась бабка Татьяна! Всем бабам у колодца рассказала, что Илюша приехал невесту искать. Найдёт беспременно красавицу и умницу, хоть дьяка дочку, хоть попову дочь. Увезёт к себе в город, заживут не хуже царей. Илья в Ярославле своё дело имеет – трактир держит. Бога-а-атый…Рубашек шёлковых полный чемодан привёз, кустюмы разные…

      На другой день ребята имели удовольствие видеть, как расфранченный Илья, помахивая тросточкой, шёл по шессейке, старательно обходя коровьи лепёшки. Встречные девки краснели и хихикали, сами так и норовили лишний раз пройти мимо городского красавца, будто за надобностью какой.

      Илья стал ухаживать за Зиной – дочерью бондаря. Зина хоть и не красавица, но огонь-девка, на гуляньях нет ей равных. И рукастая такая: и ткать и прясть умеет, за скотиной ухаживать, и печь истопит, и хлеб испечёт. Бабка Татьяна смирилась, что Илья дочерей попа и дьякона стороной обошёл, Зиночка ей по душе пришлась.

      Мать с отцом Зины приданое припасали, да о свадьбе на покров поговаривали, как вдруг на Казанскую всё рухнуло.

      Наевшись мамкиных пирогов, сдобников, картошки с мясом, Ванятка и Яшка побежали на ярмарку. В честь престольного праздника были устроены народные гулянья. Друзья купили фунт медовых пряников и стакан орешков, лакомились и по сторонам глазели. Вот Олькина мамка покупает валенки дочке, носи, Оля, не мерзни! Вот Илья пьёт квас у квасника, а поодаль какая-то незнакомая девка глаз с него не спускает. Глянь-ко, подошла! Совсем стыд потеряла!

      Яшка толкнул Ваню локтем:

      – Ого! Он её лимонадом угощает. Зинка увидит, все волосы ей повыдергает.

      – Зинка? А то! Уходят. Айда за ними!

      Илья с незнакомкой присоединились к танцующим кадриль парам. Тут ребята смогли как следует рассмотреть девушку. Она была очень хороша, где там курносенькой Зине до такой королевны! Высокая и тонкая, с почти льняными волосами, белокожая, будто Снегурочка, глазищи серые, бездонные.

      Всласть почесав языками, что Зинка беспременно расправится со Снегурочкой, приятели побежали на карусель с почти всамделишными конями, медведями и оленями.

      Бабка Татьяна заволновалась к вечеру, когда Илья не вернулся домой. Заскочившая за солью соседка Макариха с удовольствием рассказала, что Илья был на гулянье с чужой девкой, а потом ушёл с ней.

      – Что ты мелешь?! Какая девка?

      – А я почём знаю какая? Не наша, из Митяевки, видать. Я спрошу у Марьи, у неё там родня живёт… А Зина-то плачет, сердешная, ей ужо донесли.

      Марья действительно припомнила эту девушку. Сирота, из пришлых, живёт у дальних родственников. Ни кола, ни двора, ни курицы…

      Отшумела Казанская с весёлой ярмаркой, наступили будни. К дому бабки Татьяны подкатил тарантас.

      – Сундук в дом, – бросил вознице Илья, а сам вышел и помог спуститься своей спутнице в белом платье и маленькой шляпке на льняных волосах.

      Илья под локоток Снегурочку взял, на шаткое крыльцо ступил, в дом завёл.

      – Мамаша! Где вы? Мамаша, это моя супруга Божена Станиславовна, мы обвенчались.

      – Матерь Божья! А как же Зина? Как теперь людям в глаза смотреть, сынок?

      – Зинаиде Платоновне я слова не давал и ничего не обещал. А с Боженой у нас взаимная любовь-с. Не смог супротив чувств идти. Боженочка, не стой на пороге, душа моя, заходи в комнату…

      Всю неделю бабы ждали, что Зина пойдёт Божене косы рвать, ну или Илюшке волосёнки проредит – этот-то стервец заслужил! Но Зина даже взглядом не удостоила изменщика, когда столкнулась с ним в лавке. Яшка Сапог видел, он врать не станет. Глянула мельком и отвернулась. Гордая…

      Бабка Татьяна рассказывала соседкам у колодца, что сноха белоручка, делать ничего не умеет, только книжки читает, наряды перебирает. А Илья сердится:" Много вы, мамаша, понимаете! Боженочке не надо поросёнка кормить и печь топить, у неё другое призвание".

      – Гляди-ко,"призвание"! Молиться на неё теперь что ли? – зашумели бабы.

      – Ой,