Возвращение. Игорь Ревва

Таню, чтобы она ничем не занимала свой вечер. Таня вообще считала меня чуть ли не богом-творцом, и от всех моих работ приходила в стонущий экстаз. А этот раз нам предстояла вечеринка именно в кабаке, который работал я. Так что тут ещё появлялась возможность и лишний раз похвастаться.

      Официальная часть обеда уже прошла – в том смысле, что заказчик посидел немного с нами, выпил за успех предприятия, попрощался и велел ни в чём себе не отказывать, – прошла и основная часть обеда, и мы с Таней уже совсем собрались отправиться домой; вот только вино допьём, и поедем…

      Не знаю даже, откуда возле нашего стола нарисовался вдруг этот хрен. Это было изрядно подвыпившее и потому чрезмерно словоохотливое лицо предполагаемой национальности, которое пыталось рассыпаться в любезностях на смеси русского и ещё какого-то языков, и пригласить Таню на танец. Пьян он был сильно, потому что на все отказы принимался удивлённо оглядываться по сторонам. А когда к нему обратился уже я, он вообще, как мне показалось, не понял даже, откуда исходит голос. И к своей цели он пёр настолько настойчиво, что мне пришлось его слегка отодвинуть рукой.

      Нет, правда! Именно слегка отодвинуть, я не толкал его и уж тем более не бил. Но представитель дружественного нам общества запутался в собственных ногах и оказался на полу, оглашая воздух уже совершенно неразборчивыми тирадами. Но самым неприятным было то, что его тут же кинулись поднимать – пятеро крепких и намного более трезвых его собратьев по разуму. И взгляды, которыми они одарили нас, выводя своего полутрупного товарища из зала, ничего хорошего не предвещали.

      Таня стиснула мою ладонь и испуганно глянула на меня. А дальше у меня вдруг снесло крышу.

      Я не задира и в драки лезть не люблю. Я вообще не люблю драк и всячески стараюсь избегать их. Но сейчас меня окатило таким сложным фонтаном чувств, что их и описать даже трудно. Ведь понятно же, что как бы ни были пьяны эти пятеро, со всеми мне просто не справиться. Но я вдруг громко свистнул им вслед, и когда они обернулись, широко улыбнулся и показал им средний палец. Не помню, возможно даже я беззвучно прошептал им что-то одними губами, что-то матерное – каждый ведь знает, какими словами легче всего задеть подобных людей.

      – Ты что, охренел?! – испуганно (и громко, слишком громко на мой взгляд) проговорила Таня. И по лицам этой компании я понял, что они превосходно её услышали. Но мне, на удивление, сейчас было не до того; я упивался новыми для меня ощущениями.

      Сложными ощущениями, непередаваемыми. Во мне возникла твёрдая уверенность, что никто и никогда не имеет права вести себя со мной так, как эти люди. Потому что я… я не такой, как они. Я не такой, как все – выше них, лучше, и прав у меня больше… больше всех. И дело тут совершенно не в национальности, образовании или ещё чём-то таком, цивилизованном. А дело здесь… Хрен знает, в чём тут дело, но таких, как они – миллионы. А таких, как я – единицы. Избранные единицы…

      Ощущение