#ЖИЗНИГРА. Марина Степнова

играли в тишине. Первые карты покрыли стол. Две черные шестерки, бубновый валет и туз червей. Грузин с удовлетворением сгреб первую взятку. Постепенно стали появляться привычные для карточных игр легкие и малозначимые словечки, обрывки фраз, прибаутки.

      После десятка раздач долговязый татарин артистично бросил на стол свои карты, услышав очередной возглас Трофима:

      – Бура!

      – Я не понимаю, как так? – сказал татарин, доставая папиросу из пачки «Наша марка» и разминая ее пальцами. Количество окурков в пепельнице ровнялось количеству побед молодого человека. Непримятые цилиндры лежали горой.

      – Ты их что, считаешь, что ли? – спросил грузин. – Почему в прошлом кону ты вытянул только на молодках, а теперь раз – и бура?

      – Пардон, – сказал Трофим, – не бура, а маленькая Москва.

      – Что такое? – возмущенно произнес грузин, приподнимаясь и отклоняя пухлым указательным пальцем все три карты Трофима на себя.

      – Маленькая Москва, – повторил Ладынский.

      – Что такое маленькая Москва? – еле слышно спросил татарин.

      – Три шестерки, – ответил Трофим, – с козырной.

      – Почему раньше не сказал? – безразлично промямлил грузин, сгребая карты со стола.

      – А три семерки, что значат? – спросил татарин.

      – Ничего, – ответил Ладынский.

      Долгое молчание вызывало неловкость за столом, и Ладынский решил вернуться к разговору с Трофимом, начатому в дороге:

      – Пока сдают, рассказывай дальше, кого видишь, где бываешь?

      Молодой человек хлестко припечатал свои карты о стол и охотно заговорил:

      – Никого я не вижу. К нам гости не ходят. В Москве еще некому, а в Ташкенте – уже некому. Сейчас живем у родителей жены в Самарканде. Вот и рванул к вам, как только позвонили.

      И Трофим вспомнил, как три дня назад, не включая свет, бесшумно вынес рюкзак в прихожую. Поворотом ключа пытался сдержать щелчок замка, но звук затвора эхом упал в темноту квартиры. Прислушался, кажется, никого не разбудил. Узкий луч света из подъезда полоснул прихожую по диагонали, преломился под прямым углом на тумбочке и ярким клином лег на почтовый конверт. Первая мысль – «Кому» – заставила склониться и задержать дыхание. Черт возьми, да что из этого всего – «Кому»: Санкт-Петербург, Фурштатская, Московская, Домодедово, Ташкент, Гафура Гуляма. «Что из этого всего „Кому“?» – вопрос внезапно сменился неожиданным и спасительным ответом: «Да какая разница!» – вырвалось почти вслух. Первый глоток свободы оказался сразу за дверью, потом на каждом этаже по глотку. На улице вернулось дыхание полной грудью, и земное притяжение растворилось в ночном бульваре. Вслух произнес только:

      – Что из этого всего «Кому?»

      – Что значит «Кому?» – переспросил Ладынский.

      – Да нет, это я о своем, – ответил задумчиво Трофим и продолжил: – Приезжаю из командировки. Федерация приглашала провести несколько