Быстрее империй. Сергей Фомичев

делать с таким огромным клочком? Нацепишь красные штаны? И те, у кого воздуха нет, сюда насыпятся? А потом, что? Они будут на четвереньках ползать, а ты на них плевать? Удовольствие получать?

      – Ха, вроде того, – сравнение показалось мне уместным. – Про нехватку воздуха прямо в десятку! И на счёт «плевать» верно подмечено. В том, смысле, что я не собираюсь кактусы из них делать. Вся фишка как раз в том и состоит, что я не собираюсь ничего делать. Я хочу просто сохранить свободу.

      – А-а, – махнул рукой Лёшка. – Вон оно что! Свобода. Мне следовало догадаться об этом раньше. Нахлебались мы уже этой либеральной чуши.

      – Кто «мы»? Лично я только вошёл во вкус.

      – Ну да, тебя же раньше сюда выкинуло. Не застал ты лихие времена. Эта твоя демократия разрушила всё! У власти собрался сброд, предатели, жулики. Растащили, распродали…

      – Не знаю, что у вас там без меня растащили, – пожал я плечами. – Но я говорю не о демократии, а о свободе. Это фронтир, парень! Здесь нет ни демократии, ни монархии, ни диктатуры. Здесь царит свобода, волюшка вольная. Пусть и без страхового полиса.

      Тропинин поморщился и махнул рукой.

      – Что ты имеешь против? Хочешь стать рабом, вон отправляйся в Россию, запишись в крепостные. Могу даже посоветовать неплохого хозяина. Мужиков порет в меру, девок крестьянских особо не портит, на жизнь детишкам оставляет. В конце концов, свобода такая хитрая штука, которая позволяет от неё отказаться.

      – Рабство – это совсем другое.

      – То же самое! Принадлежит ли человек частному лицу или империи не велика разница.

      Тропинин опять начинал закипать. Он закусил губу и кажется едва сдерживал себя. Похожеже, пора было сворачивать дебаты.

      – Возвращаясь к твоему вопросу, скажу, что нет у меня стратегии. На империю мне, как ты уже понял, глубоко наплевать. А здесь на фронтире царит та самая свобода. Без насаждения кем-то, сама по себе. Пусть дикая. Пусть она, говоря языком механики, находится в состоянии неустойчивого равновесия, плевать! Я намерен балансировать как можно дольше, а потому стану бить по носу всякого имперца, который притащится сюда со своими подпорками-колодками в надежде из зыбкого равновесия соорудить устойчивое неравенство.

      – Я так понимаю, что бить ты собираешься по моему носу? – подытожил Тропинин ледяным тоном. – Во имя, надо полагать, свободы?

      Я не ответил.

      – Знаешь что? – сказал он. – Шёл бы ты со своими утопиями подальше. Я хотя бы знаю что хочу. А не вот это вот…

      – Правда?

      – Да. Я хочу принести пользу своему народу, своей стране. А как она распорядится приобретением – пусть заботит других, пусть лежит на их совести. А моя совесть останется чистой. И тут размышлять много не надо: делай что можешь, остальное приложится. А если дело не выгорит, то хоть попытаюсь.

      Атмосфера достигла до той степени, когда кажется, что от печки несёт морозом. Но я отступать не собирался.

      – Ну и чёрт с тобой! Пытайся. Хочешь