Черный граф. Четвертая часть. Серж Арденн

отложив кота, поднялся с кресла, потирая красноватые от бессонницы глаза. Он бесшумно подошел к огромному столу, покрытому картой Старого Света, поверх которой громоздились стопки книг в кожаном переплете – географические атласы и военные справочники, пестрившие разноцветными ляссе, тускло поблескивали вычурными аграфами[4] в виде львиных голов или старинных гербов европейских княжеств и герцогств. Рука кардинала бережно коснулась золотого теснения одной из книг, будто он только сейчас заметил в изгибах линий, нанесенных на бурую кожу, нечто прекрасное, не волновавшее его ранее.

      – К тому же, ваша голова, при сложившихся обстоятельствах, не есть чем-то ценным, чем-то, что способно изменить положение дел, переломив партию в нашу пользу. А случайных жертв я не приемлю.

      – Но теперь, из-за моей нерасторопности многие Ваши враги, как при Дворе, так и в провинции, получат возможность нанести если не смертельный, то весьма ощутимый удар, опорочив Вас в глазах Его Величества?

      – Друг мой, мой верный Рошфор, в момент, когда на вас обрушивается всеобщее презрение, не спешите посыпать голову пеплом, так как сие не является крахом по той причине, что, во-первых, мнение большинства никогда не являлось истиной. Во-вторых, нет ничего более непостоянного и изменчивого чем суждение человечества… толпа, как всякое порождение жестокости, весьма доверчива, любопытна, а значит, не лишена сострадательности. Эти напыщенные павлины из золотой клетки, под названием Лувр, не являются исключением. Вы, несомненно, правы, моя жизнь под угрозой, она подвержена серьезной опасности, учитывая эту историю с Бекингемом. Но у нас есть шанс, и нам предстоит отыграться.

      Он вдруг на мгновенье оживился и, вытянув руку, указал пальцем на Рошфора.

      – Вам, граф, придется отыграться. Вы вернете мне всё, что я потребую, и если быть откровенным до конца, у нас просто нет другого выхода. И вот в этом случае, если вы лишитесь жизни, ваши головы будут сложены не впустую. Ваша смерть будет во благо Франции, а значит мне.

      Приклонив голову, граф тихо произнес:

      – Монсеньор, клянусь, мы принесем Вам победу.

      Последние слова, казалось, как-то необычайно подействовали на кардинала. Он, опустившись в кресло, мечтательно протянул:

      – Победу…

      Предложив жестом Рошфору присесть, чем тот не преминул воспользоваться, «Красный герцог» как-то странно, совсем тихо, с иронией, и неприсущей ему мечтательностью, прошептал:

      – Победа…в сущности, что такое победа? Всего лишь короткое слово, с которого человеческие обыденность и равнодушие, словно позолоту с металла, стерли величайшее значение, за которым возвышается вечность. За этим простым словом кроются понятия легкие словно мотыльки; несокрушимые будто скалы; быстрые, как неудержимые надежды, чаяния, грезы, словно стрелы, направляемые нами во все уголки осязаемого мирка. В темных и потаенных глубинах сего океана страстей таятся исключительные качества: благородство, честность, бесстрашие,

4

Аграф (от старофр. agrafe – «зажим, скрепка, крючок») – крепление, которое выполнялось обычно в виде пластины, венка, розетки с крючком и петлей; иногда из драгоценных металлов – золота, серебра с рельефным декором, чеканкой, эмалью.