Стрелец государева полка. Владимир Андриенко

ubtitle>

      В степи: десятник государева стремянного полка Федор Мятелев.

      Отряд всадников вернулся в лагерь к полудню. Десяток стремянных стрельцов, двенадцать драгун да полусотня донских казаков. Сразу было видно, что они побывали в горячем деле.

      Трое стрельцов едва держались в седлах и их белые кафтаны покрыты кровавыми пятнами. Один, как только отряд пересек черту лагеря, свалился с седла на руки подбежавшим товарищам.

      У командира драгун глубокая рана в боку, и он зажимал её рукой. Ему также помогли сойти с коня и унесли в палатку. Драгуны потеряли в конной стычке пятерых.

      Только донцы с удалыми криками, гиком и свистом пронеслись к своим. Никто из них не был даже ранен. Есаул Удача Клин был счастливым и на этот раз подтвердил свое прозвище: все кто ходил с ним в дозор вернулись обратно не тронутые ни пулями, ни стрелами, ни саблями татар.

      Десятник стремянных стрельцов, сын боярский[1] Федор Мятелев, соскочил с коня и отдал поводья старому стрельцу с седой окладистой бородой.

      – Федька! Тебя сотник ищет! Сколь раз уже справлялся! Давно из дозора должен был возвернуться.

      – Повстречал атамана Клина и вместе с ним сшиблись с татарским чамбулом[2]. Зриш, Степан Силыч, что за конь подо мной?

      – Ай, и счастлив ты, Федька! – произнес старый стрелец. – Уехал на плохоньком донском коньке, а вернулся на чистокровном! Арабских кровей! Какого красавца заполучил!

      Стрелец рассматривал высокого вороного коня и гладил свободной рукой его по холке.

      – У татарского мурзы взял сего жеребца, – похвастался Мятелев. – Лично срубил его своей саблей! Мы нарвались в степи на чамбул и вместе с донскими казаками навалились на них. А моего конька татарской стрелой убило. Жаль! Добрый был конь, хоть и неказистый.

      Федор, высокий широкоплечий молодой человек, снял шапку, и его пшеничные вьющиеся длинные волосы рассыпались по плечам. Он не носил бороды по польской моде, и лихо закручивал длинные усы, за что его часто корил сотник. Мол, не по-русски ходишь с «босым рылом». Но Федьке многое прощалось за его бесшабашную удаль, отчаянную смелость и умение рубиться на саблях.

      Передовые сотни полка воеводы Семена Стрешнева разбивали лагерь. Вчера Стрешнев получил приказ начального воеводы князя Пожарского остановиться, дожидаться главных сил и выслать в степь дозоры – наблюдать за передвижениями противника.

      Фёдор беспрепятственно вошел к сотнику. Караульный не остановил его, так как знал, Еремеев хотел видеть удальца как можно быстрее, и уже не раз спрашивал, где Федька запропастился.

      – Назар Иваныч, – с порога окликнул сотника Мятелев. – Звал меня?

      – Где тебя черти носят? Уже сколь раз за тобой посылали!

      – Так в дозоре был со своими ребятами.

      – Снова в драку ввязался? Так-то дозорную службу несешь, собачий сын? Я же сколь раз тебе приказывал, что дело дозорных наблюдать, и более ничего? Не ясно? Вот прикажет воевода тебе батогов отсыпать, будешь знать!

      – А я чего, Назар Иваныч? Это донцы Удачи Клина ввязались в рубку с татарами. И говорит мне Удача, а не побоишься стрелец с татарами срубиться? Не мог же я честь стремянных стрельцов уронить? Ну и сшиблись.

      – Сколь людей из твоего десятка легло? – строго спросил сотник.

      – Двое. Пашка Тараруй, да Семка Леонтьев. Их татары, когда убегали, из луков сняли. Да я кричал им, чтобы не преследовали татар-то. Куда там. Не послушали.

      – Дурак! – сотник хотел было дальше заругаться, но вспомнил, зачем звал себе Мятелева и махнул рукой.

      – Тебя воевода Стрешнев требует к себе. Садись на коня и к нему в стан.

      – Воевода? Да на кой я ему нужен? – удивился Фёдор.

      – Он сам тебе пояснит. Но скажу, что нужен ему лихой парень для дела трудного да опасного. Вот наш полковник Стрешнев и вспомнил про тебя и спехом гонца ко мне. Давай, мол, Мятелева сюда.

      – Дело? Опасное? – глаза Фёдора загорелись. – Это по мне. А то сшиблись раза два с татарами. Какое это дело. Так смехи одни.

      – Дурак, ты Федька! Ой, дурак! Смелость сие хорошо. Но смелость без головы – гиблое дело. Ну да тебя на том свете только черти переделают. Иди. Батьку вот твоего жаль. Сколь сыновей то у него окромя тебя?

      – Я един. А остальные девки у батьки.

      – То-то и жалко.

      – А чего жалеть то, Назар Иваныч? Я пока жив здоров.

      – Война-то она длинная, Федька. Ну да иди! Иди с богом!

      – Так велишь к полковнику Стрешневу сразу ехать?

      – Сразу. Они тебя спехом требуют! Не мешкай. Коли конь устал, то моего возьми.

      – Нет! Мой араб ещё два раза по столько проскачет!

      Федор весело выбежал из шатра и снова подбежал к своему новому коню. А что за конь! Диво! Тонконогий, грациозный, что твоя девица. Арабских кровей жеребец, не такой низкорослый на каких обычно татары идут в набег и на войну. Очевидно,

1

Боярские дети – сословие в России в XV–XVIII веках, они несли обязательную военную службу, за которую жаловались льготами и поместьями.

2

Чамбул – отряд