Гадюка Баскервилей. Андрей Воробьев

захохотал сэр Максвелл, которому явно понравилась шутка приятеля. – Про «бобби» обязательно.

      Хозяева явно издевались над Лариным, но тот как ни в чем не бывало предложил:

      – Ит’с гууд – это хорошо. Если вы тут все такие поэты – напишите по короткому стишку. Ну, хоть бы на тему нашего визита. Получится, – пожалуй, поверю на слово, а нет – вам придется оставить стол в покое и продолжить общение в Скотленд-Ярде.

      Это предложение повергло господ Максвелла, Николсона и Джеймса в уныние. Еще больше загрустили они, когда оперативник протянул каждому по листку бумаги: «творите». Но, поразмыслив, вся троица заводила по бумаге перьями.

      Первым закончил работу сэр Максвелл:

      Я, в натуре, не понял,

      Это что за прикол?

      Бобби вроде в законе,

      Так при чем же здесь стол?

      Если виски желаешь —

      Попроси – я налью.

      Но, блин, понимаешь,

      С бобби вместе не пью[28].

      Ларин медленно дочитал этот шедевр и терпеливо дожидался, пока закончат творить остальные двое. Следующее произведение подал сэр Джеймс.

      Душу поэта

      Вам не понять —

      Свободы и света

      Век не видать!

      Что за приколы

      Врываться в дома?

      Жизнь – это школа,

      Но школа – тюрьма!

      Оперативник усмехнулся и взял листок со стихами сэра Николсона. Ему тоже было далеко до Шекспира.

      Только остается

      Руки заковать,

      Уголовка рвется

      Посадить опять.

      Воли век не видеть

      После их утех.

      Опера до гроба

      Доведут нас всех.

      Вроде честный парень,

      А сажать спешит.

      Люди вы едва ли,

      Если без души!

      – Ну вот, – сэр Николсон облегченно вздохнул, – теперь вы убедились, что мы настоящие поэты? Так что разговор окончен, я думаю?

      – Правильно, – подхватил Максвелл, – давай, разойдемся по-хорошему.

      А Джеймс миролюбиво добавил: «Слушай, брат, давай-ка лучше стакан налью. Качественное виски. I giving a tooth (Зуб даю)!»

      Но оперативник не спешил с ответом: пока хозяева «Клуба поэтов» занимались писаниной под надзором Ларина, полицейские и Дукалис живо прошлись по дому, осмотрели дворовые постройки… Теперь Андрей и Холмс ждали результата. Вошедший в комнату Дукалис поманил Ларина к себе. Но оказалось, что поиски были тщетными: ничего предрассудительного обнаружить не удалось.

      – Ну что, вляпались, придется извиняться перед этими? – Анатолий кивнул в сторону «поэтов». – Или, может, посоветуем растащить их по разным комнатам и тогда сумеем переговорить с человеком Холмса?

      – Извиняться не будем, – возразил Ларин, – повод для задержания есть серьезный, а говорить с агентом нет никакой нужды.

      – Вы что, Энди, решили отказаться помогать раскрывать это дело? – то ли в растерянности, то ли испуганно спросил великий сыщик. – А что

28

Здесь и далее в стихах адаптированный к русскому перевод с английского. – Авт.