Рыбный день. Маша Владимирова

может быть это уже даже старость:

      проснёшься – свинцово навалит усталость;

      когда с неохотой выходишь из дома,

      туда, где всё серо, привычно, знакомо;

      когда покупать не спешишь шоколадку,

      хоть в жизни и так всё не слишком и сладко;

      когда по родителям сильно скучаешь,

      звонишь – просто так, рассказать всё, что знаешь;

      гулять не идёшь – так как дел слишком много,

      а к дому друзей позабыта дорога;

      ворчишь на прохожих, как старая бабка,

      и как мотивация – мысль, что ты – тряпка.

      Заботы, заботы, заботы, заботы, заботы,

      с начала недели и вплоть до субботы.

      Потом, в воскресенье – полдня как убитый,

      и вновь понедельник делами забитый.

      Конечно, взрослею. Обратно бы в детство.

      Но только теперь никуда мне не деться.

      Быть одиночкой

      Трасса и ветер. И быть одиночкой просто.

      Волком степным, чтобы выть по ночам на луну;

      Шляться всегда по каким-нибудь перекрёсткам,

      Миру всему тет-а-тет объявлять войну.

      Город и шум. От машин, от людей, от мыслей —

      Просто в толпе затеряться и потерять.

      Если один, и не ждёшь никого в этой жизни,

      Легче вперёд от себя на закат убежать.

      Кухня и утро. И кофе. И простыни всмятку.

      Гложет тоска самым лютым из диких зверей…

      Ты приходи, чтобы вместе со мной просыпаться,

      Я – одиночка, но вместе с тобой я сильней.

      «Нам дорого обходятся дороги…»

      Нам дорого обходятся дороги:

      За каждый шаг приходится платить.

      Своей души мы оставляем крохи

      В пути.

      Нам дорого обходятся дороги

      И вслед за встречей зиждется печаль.

      Чужие перешагивать пороги —

      Так жаль.

      Билет, перрон, купе, на верхней полке

      Во сне чужая мнится нежность рук.

      А поезд плачет монотонно

      «Тук-тук».