Фраера. Валерий Горшков

мы сразу встаем и уходим.

      – Десять, – неуверенно кинул пробный камень ювелир, но, наткнувшись на ледяной взгляд Хаммера, сразу капитулировал. – Ладно, пусть будет по-вашему, хотя всем нам ясно, насколько я продешевил. У вас есть еще что-нибудь посмотреть?

      – Найдется.

      Я достал небольшой мешочек и высыпал перед стариком несколько, на наш взгляд наименее ценных, серебряных и золотых украшений.

      Ювелир пристально осмотрел каждую вещь, что-то еле слышно бурча себе под нос, а потом сообщил:

      – Пожалуй, я могу взять у вас эти железяки прямо сейчас. Какая ваша цена, молодые люди?

      Конечно, и я, и Павлов были в ювелирном деле такими же специалистами, как сидящий перед нами старый еврей – чемпионом мира по бодибилдингу. Поэтому я сразу же назвал совершенно дикую цифру, от которой дедушка моментально потерял дар речи. Он, как выброшенная на каменистый берег рыба, судорожно хватал губами воздух, а его стянутое сухой кожей лицо постепенно наливалось краской.

      Наконец ювелир смог вздохнуть и произнес:

      – Даже если эти несчастные штучки из самого Эрмитажа, они все равно не стоят и половины требуемой вами суммы!.. Неслыханно!

      – Ваша цена? – Хаммер легонько хлопнул ладонью по крышке стола, от чего старик вздрогнул и посмотрел на моего приятеля испуганными зелеными глазами. – Вы же специалист, вот и назовите реальную сумму, включая, естественно, и ваш интерес.

      Напоминание об «интересе» ювелиру явно понравилось. Он сразу подобрел, опять положил худой подбородок на ладони, оперевшись локтями о стол, и, напустив на себя важный вид, протяжно сообщил сумму, которую готов выложить немедленно.

      – Прибавьте к ней десять процентов и можете забирать товар, – в свою очередь конкретизировал Сергей и, не спрашивая разрешения хозяина, достал из кармана сигареты и закурил.

      А я про себя отметил, что совершенно непроизвольно мы с Павловым стали значительно больше увлекаться табаком с тех пор, как впервые обнаружили на дне Невы потопленный во время войны буксир. Да и вчерашняя пьянка – все это исключительно от нервного напряжения, которое вроде бы не слишком навязчиво, но не покидало ни его, ни меня на протяжении уже семи месяцев.

      – С вами очень трудно торговаться, – усмехнулся ювелир, глядя на Сергея. – Но, так уж и быть, с учетом вашей будущей сделки и моих комиссионных… согласен!

      Старик повернулся на стуле на сто восемьдесят градусов, достал из массивного сейфа две пачки деревянных, прибавил к ним еще несколько купюр и, положив их на стол, ловким жестом сгреб в выдвижной ящик драгоценности. Подождал, пока Павлов не спрячет деньги, а потом, как бы нехотя, сказал:

      – А монетка, которую вы показывали вначале, надеюсь, тоже продается?

      – Конечно, – с готовностью кивнул Хаммер. – Увеличьте только что выплаченные деньги на сто процентов…

      – Да вы, молодой человек, просто гангстер! – перебил ювелир. – Нельзя же так!.. Даю за нее две тысячи долларов и