Предвестник землетрясения. Сюзанна Джонс

говорю я в попытке проявить доброжелательность. Когда полицейские допрашивали меня в прошлый раз, мой приятель Боб предупредил, чтобы я постаралась вести себя нормально, хоть это и не в моем характере, и держалась как можно любезнее.

      – Мне тридцать четыре года.

      Он не реагирует.

      – Вообще-то, я родилась в год Змеи.

      – И вы работаете в Токио, в Сибуя, – говорит пожилой толстый полицейский по-японски. Дождавшись повторения того же по-английски, я отвечаю:

      – Это верно.

      – Название компании?

      И снова я жду перевода, прежде чем ответить:

      – «Сасагава».

      – Вы там редактор?

      Мой юный тощий друг послушно передает это мне.

      – Переводчик. С японского на английский. – Я ожидаю, что до них дойдет, но не тут-то было.

      – Сколько вы там работали?

      – Около четырех лет.

      – Значит, вы говорите по-японски.

      Переводчик говорит:

      – Значит, вы говорите по-японски.

      – Да, – говорю я, а про себя думаю: «Да очнись ты!»

      – Да, она говорит.

      Полицейский бросает на меня подозрительный, недружелюбный взгляд, которого я, полагаю, не заслужила. Пока.

      – Пера-пера, – говорю я. «Свободно».

      – Вы этого не сказали.

      – Меня не спрашивали.

      Переводчик удаляется, кипя от негодования. Я рада, что отделалась от него. От его акцента я отнюдь не в восторге. И остаюсь один на один с пожилым толстяком.

      Тот сопровождает меня в маленькую комнатку и приглашает сесть. Сам садится напротив и смотрит куда угодно, только не мне в лицо. Я не в претензии. И чего бы ему глядеть мне в лицо? Люси – отнюдь не живопись маслом, как известно всякому, кто ее знает. Впрочем, как только я устраиваюсь поудобнее, он заставляет себя поднять глаза на мое лицо лишь затем, чтобы понять, что теперь не сможет их отвести. Дело в моих глазах, я знаю.

      – Я хочу, чтобы вы рассказали мне о ночи, когда Лили Бриджес-сан исчезла.

      – А вам известно, в какую ночь она исчезла?

      – В ночь, после которой ее больше не видели. Насколько нам известно, вы были последней, с кем она разговаривала.

      – Я уже говорила вам об этом.

      – Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне еще раз.

      – Я была у себя в квартире. Раздался звонок в дверь. Я открыла. Это была Лили. Мы поговорили с минуту, и она ушла.

      – И?

      – Я вернулась в дом.

      – А после?

      – Ничего. Не помню. Я принесла белье из стирки, когда явилась Лили. Наверное, вернулась к тому же занятию.

      – Соседи видели вас на тротуаре перед парадной дверью говорящей с Бриджес-сан.

      Я закатываю глаза.

      – Значит, судя по всему, они видели то, что я вам только что сказала.

      Он пристально смотрит на меня, будто учитель, терпеливо ожидающий признания ребенка в полной уверенности, что оно последует.

      – Ладно, минут через пять я отправилась за ней. Я забыла сказать ей кое-что.

      – Значит,