Сюрприз для Александрины. Наталия Ломовская

сатиры, свернули в переулок и помчались по адресу, который нам дала Анастасия.

      – Я оставлю тебя там и заеду в девять. Только никуда не уходите, ладно?

      – Договорились. Спасибо тебе.

      – Не за что, – сказал Глеб, пристально взглянув на меня. – Ты что-то хотела спросить? Спрашивай.

      – Зачем ты это делаешь?

      – Что?

      – Зачем помогаешь мне?

      – Ты мне нравишься, – сказал Глеб. – Ты мне нравишься, и я рад быть тебе чем-то полезным. Слушай, я ведь все понимаю. Я не умею общаться с такими девушками, как ты. Ты извини, что я тебе это говорю, но раньше у меня были знакомые другого круга… И еще…

      – Что?

      – Жить очень скучно, – признался Глеб. – День за днем одно и то же. И знаешь, что завтра будет то же, что сегодня и вчера. Размеренное и нудное существование офисного планктона… А тут приключение. Настоящее. Опасное. Авантюрное.

      – Мне кажется, это больше похоже на бразильский сериал. Одна сестра находит другую, потерянную в детстве сестру…

      – Вот за что ты мне нравишься еще, так это за иронический склад ума, – развеселился Глебушка. – Беги, потерянная сестра. Смотри, не впади в кому, в сериалах такое постоянно случается.

      У Анастасии оказалась чудесная квартира, я таких никогда не видела.

      Все мои знакомые жили в страшно скучных домах, обставленных дизайнерами. Там были большие пустые пространства, лаконичных форм мебель и картины, идеально вписывающиеся в интерьер.

      Анастасия жила в очень странной квартире – однокомнатная, она была двухэтажной, на антресоли вела скрипучая лесенка, и там стояла огромная кровать, книжные полки, пестревшие обложками, и валялись многочисленные мягкие игрушки – спальня. На первом этаже находилось что-то вроде гостиной с диваном и с телевизором, и тут и там царил самый развеселый кавардак. Повсюду валялась одежда, косметика и флаконы духов, конфеты и яблоки, бутылки с вином и из-под вина, книги, диски… К стенам были прикноплены рисунки, порой весьма фривольного содержания. На них я старалась не смотреть.

      На диване развалилась толстая персидская кошка.

      – Царица Савская, брысь. Ася, сдвинь с дивана все барахло. Ах, да просто брось на пол. Будешь кофе? Правда, у меня молока нет. Поставила кастрюльку на огонь и забыла. Теперь ни молока, ни кастрюльки. Ты пей кофе, а я сейчас принесу тебе фотографии. Вот, ешь лимонные дольки. Ты любишь лимонные дольки? Я – обожаю!

      Половина фотографий лежали в толстом альбоме, другая половина – в нет-буке бешеного оранжевого цвета.

      – Как ты меня назвала?

      – Ты все забыла. Ася, тебя так звали в детстве.

      – А тебя?

      – Стася. Неужели ты не помнишь?

      Ей было легко говорить – ее воспоминания о детстве имели право жить. Ей было с кем обсудить их, с кем освежить в памяти всякие забавные подробности. А я забыла все или почти все…

      Хотя, оказывается, кое-что лучше забыть, чем помнить.

      – Смотри, Аська, вот я иду в первый класс. А тут мы с мамой на море…

      Мама оказалась точь-в-точь такой, какой я ее помнила.

      Хотя я не помнила ее совсем.

      У