Суета сует. Людмила Грицай

тво гулким раскатистым эхом прибоя. Небесная гладь сливалась с кромкой воды, что создавало впечатление бесконечности водного пространства, в котором как в волшебном танце кружились белые облака. Мягкое, чуть красноватое солнце уже не обжигало кожи, оно клонилось к закату, и отдыхающие, уютно расположившиеся на морском берегу, чувствовали себя любимцами судьбы.

      Поодаль от остальных устроилась пара туристов. Они только что спустились со склона, где возвышался белый отель, и заняли места в удобных креслах под небольшим навесом.

      Дама, в шляпе и солнечных очках, в небрежно наброшенной поверх купальника длинной накидке была грациозна, ее спутник – полноватый брюнет с заметной проседью на висках в светлых бриджах и кремовой рубашке – производил впечатление человека солидного. Он помог присесть женщине на пустующий шезлонг и через несколько минут принес ей из ближайшего бара какой-то напиток. Дама сделала глоток и, с достоинством опершись на спинку своего кресла, сняла солнечные очки.

      Она привыкла к тому, что ее узнают на улицах, ресторанах, гостиницах, барах и кафе. Да как было не узнать саму Савицкую – актрису, снявшуюся в сотнях кинофильмах! Ее лицо и голос – правда, наряду с лицами других актеров и актрис – стали своеобразным символом современного мира искусства.

      Однако в этот раз должного эффекта не произошло. Никто из окружающих не показал, что узнает актрису, никто не подошел к ней и с улыбкой не попросил автографа, никого в должной степени не интересовало ее присутствие на этом пляже.

      Вздохнув, дама обратилась к своему спутнику.

      – Боря, иногда я думаю, что зря мы прилетели в эту Грецию. Бывает, так хочется побыть наедине с собой, хоть за границу убегай. А приедешь в эту Европу – и тут все такое чужое. Нет, дома лучше. Помнишь, тогда в 87 году мы с тобой после первых наших съемок отдыхали в «Актере», в Сочи. Помнишь? Как это было здорово! Правда, рядом было полно этих провинциальных дур – актрисок, которым никогда не суждено сниматься в кино. Нам с тобой, конечно, тогда обзавидовались. Ведь мы – такая пара. Молодые «звезды». Чего только они ни болтали! Но зато теперь есть что вспомнить!

      Ее спутник молчал. Было видно, что воспоминания тридцатилетней давности не вызывали у нее ностальгического самолюбования.

      – Ну да ладно, – продолжила Савицкая, – знаешь, в этой поездке тоже есть свои радости. Наконец-то мы вместе по-настоящему. А то роли, съемки, суета сует. А сейчас я – не актриса, а просто женщина, а ты – просто мой муж!

      – Дорогая моя, – с горечью отозвался ее собеседник, – я последние 20 лет постоянно исполняю роль твоего мужа, и больше я – никто!

      Тема, затронутая супругом, Савицкой не понравилась. Поэтому она решительно заговорила о другом.

      – Какой вкусный коктейль ты мне принес! Знаешь, я ведь так люблю лимон и мяту со льдом. Но… сегодня я еще по-настоящему не плавала. Сейчас пойду и попрощаюсь с морем… Жди!

      И актриса легким движением сбросила с себя накидку, обнажив стройное, сохранившее упругость кожи тело. Плавной походкой богини она пошла по направлению к берегу, нырнула в прозрачную воду, махнула рукой и поплыла к закату.

      Больше живой ее никто не видел. Тело обнаружили спустя десять часов после того, как муж Савицкой обратился в полицию. Вердикт лучшего патологоанатома Греции был прост и жесток – инфаркт и последовавшее за ним утопление.

      Глава 2. Спектакль детского театра

      В этот вечер Владимиров смог уйти со службы пораньше. Повод был серьезный: дочь пригласила его посмотреть на постановку спектакля, которую они репетировали в театральной студии.

      Студия эта располагалась в муниципальном дворце творчества, однако имела свой собственный зрительный зал, расположившийся в переходе между двумя зданиями дворца. Этим залом, созданным из широкого коридора лет 15 назад на деньги меценатов, руководители театральной студии по-настоящему гордились. Ведь далеко не каждый детский любительский театр (даже в столице) может похвастаться наличием собственной сцены.

      Однако репертуар для театра выбирался несколько специфический, ориентированный, скорее, на взрослую, чем на подростковую аудиторию. Вот и сейчас на сцене во всей красе был представлен спектакль по пьесе Джона Пристли «Он пришел». Данная пьеса, опиравшаяся на детективный сюжет, рассказывала о позднем раскаянье членов одной богатой аристократической семьи, которые каждый по-своему довели до самоубийства молодую бедную девушку.

      Дочь Владимирова Настя как раз и играла роль этой бедняжки. И, наблюдая, за всем происходящим на сцене, майор понимал, что испытывает глубокое волнение. Переживание вызывало даже не то, как Настя справится с ролью, а та самоотдача, с которой она все это делала. По мнению Владимирова, она слишком погружалась в сочиненные автором коллизии, слишком отдавала всю себя этой придуманной жизни.

      Эту особенность душевного склада дочери майор подметил уже давно, однако полагал, что с возрастом и постепенным преодолением подростковых кризисов, все это несколько смягчится.

      Настя