Правда о маяках. Книга пилигрима. Виктория Прессман

в дом престарелых и как поведут себя с ними их дети? И кто я в этом во всем? Соучастница, сторонний наблюдатель, главный герой, потерпевшая, вечная мученица, Дон Кихот или Жанна Д’Арк? Но я знаю твердо, и пусть правда, как и прежде, режет глаза, я знаю, что надвигается шторм. Так сказали по радио. А еще, вроде как не так уж и холодно, черт возьми…

      Как я 2 дня подряд проспала автобус или хороший-плохой человек…

      Два дня подряд я просыпала автобус, который должен был везти меня в сторону Москвы. С какой-то ослиной упертостью я пыталась уехать, хотя чувствовала, что никуда не уеду и не вполне скорее всего понимала зачем мне вообще туда ехать, поэтому не знала, радоваться или печалиться мне по этому поводу. В те дни, в которые я должна была уехать в Москву, в итоге произошло много всего интересного. Я читала стихи на бывшем советском заводе перед маленькой аудиторией, большая часть которой не понимала мой родной язык, те русский. Потом я поднажралась, тк до завода мы встретились с подругой и пили за ее прошедший ДР, стоя у маленького прудика, в который я когда-то, пару десятилетий назад, швырнула щенка боксера, чтобы научить его плавать, а потом уже взрослого, старого, больного, оставила на произвол судьбы, и он умер от тоски и от боли. Подруга эта была русалкой речных заводей с абсентовых картин Мухи и на тот момент была влюблена в актера провинциального театра и местного ловеласа, не гнушаясь в то же время ухаживаниями и подарками нескольких поклонников. Хотя иногда она напоминала византийских красавиц. Огромные глаза, вьющиеся волосы, высокая и искрящаяся, но с какой-то родовой болячкой в душе.

      После чтения стихов я заблудилась в коридорах пустого старого завода. Меня нашли и вывели. Из правды, из важного: произошла любопытная встреча. Опять-таки неподалеку от пруда, где я жестоко учила щенка боксера плавать, и где мы пили МАСИ с подругой, обсуждая влияние Ницше на наши судьбы, и постоянное присутствие божественного несмотря на любовь к Ницше. И где от нас за версту попахивало феминизмом. А так вот, из важного. Иду я, это было за пару дней до чтения стихов, за пару дней до распития МАСИ и за несколько дней до одного из дней когда я должна была уехать. Так вот, иду я вдоль стены старого города, это довольно высоко, такая узкая тропинка, ведущая к длинному Герману от одной из смотровых площадок. Иду, а навстречу мне женщина, внешне похожая на офисную работницу, с сумками, как будто отоварилась после работы. Пахнет от нее вкусно, блестят в темноте сапоги, идет мне навстречу и быстро что-то говорит на эстонском, я сразу же перехожу на английский, и вот, оказывается, она боится идти по этой тропинке, и спрашивает меня не опасно ли это. «Ну если у вас не очень высокие каблуки, – то не опасно…» «Дело не в каблуках. 2 года назад здесь зарезали женщину, маньяка нашли только год спустя…». „А так маньяки обычно не приходить убивать на то же самое место“» – говорю я полу в шутку – полувсерьез. «И потом- не надо