Бесовский Вестник. Андрей Григорьевич Дудин

глаза его шустрой мышью скользнули через плечо на дверь, затем вернулись на меня. Он посидел, заламывая руки, лицо его забегало особенно шустро, что выдавало крайнюю степень борьбы. Наконец он вздохнул покорно, натянул картуз на плешивый затылок:

      – Ну, ежели некому…

      Если у меня и были какие сомнения относительно задуманного, тут они рассеялись окончательно. Один я бы вряд ли справился, но теперь я убедился наверняка, что Петра Ильича Парфена соплей не перешибешь!..

      Осиновый кол вышел знатный, длиной от плеча до запястья, толщиной с упитанную икру. Парфен с сожалением проводил взглядом скрывшуюся под столом бутыль. Я отряхнул с колен стружки, сунул кол под мышку.

      – Возьмем у Агафоныча кувалду, – напутствовал я.

      С огрызком пледа на пороге можно было уже не церемониться, я прошагал по нему в сапогах, все одно на выброс. Парфен обошел его бочком и выстрелил вслед за мной, как будто плед пытался схватить его за пятку.

      Стоило скрипнуть калиткой, в который раз за ночь разбрехалась соседская собака. В конце улицы разбуженные псы лениво подгавкивали. Мы с Парфеном приблизились к воротам Агафоныча и услышали за забором злой оклик:

      – А ну цыц, холера! Ни сна, ни покоя от тебя!..

      – Здорово, Агафоныч! – крикнул я.

      Как известно, собака – отражение хозяина. Если собака соседа вас терпеть не может, вывод, что говорится, напрашивается. В случае с Агафонычем правило сбоя не дает, он нас с Парфеном всегда недолюбливал. И тут уж два варианта: либо дело в нас, либо – в нем, третьего не дано.

      Из-за низенького забора высунулся кряжистый мужик в ночной рубашке. Он смерил нас хмурым взглядом.

      – Здоровей видали, – бросил неохотно. – Это вы здесь, что ли, по ночам шастаете, людям спать не даете?

      – Как тебе сказать, – ответил я загадочно, – где мы, где не мы… Агафоныч, по-соседски, дай кувалду до завтра, во как нужна!

      Сосед долго глядел на нас с подозрением. Парфен под его взглядом начал как-то странно мелко возиться, словно червяк заполз ему под блузу, поскреб бок, поправил воротник.

      – Зачем вам кувалда посреди ночи?

      – Будем восстанавливать естественный ход вещей, – сообщил я деликатно.

      – Мертвым место там, где им место, – добавил Парфен. Агафоныч снова остановил на нем тяжелый взгляд. Мой товарищ опустил голову, чуть отступил в темноту за моей спиной. Немного выждав, скажем ли еще что-нибудь, Агафоныч раздраженно махнул на нас, пошагал к крыльцу. Долгую минуту он не показывался в темном проеме, я уж думал, придется будить кого-то еще, но тут он вернулся с огромной кувалдой. Такой не то что кол, бревно можно вогнать в любого покойника, боек размером с голову гимназиста-первоклассника.

      – Вот это инструмент! – восхитился я. – То, что надо!

      Агафоныч швырнул кувалду через забор.

      – Завтра с утра жду обратно.

      – Доставим в целости и сохранности, – пообещал я.

      – Ты нас знаешь, – поставил точку Парфен.

      Агафоныч поморщился и, уходя, бросил в сердцах:

      – Глаза б мои вас не видели!..

      А