Барраяр. Лоис Буджолд

шест и ткнула ночную тварь между глазами. Клюв со скрежетом перекусил конец алюминиевого шеста, но чудовище, зашипев, отступило.

      Тем временем Форкосиган успел достать нож и энергично атаковал третьего зверя, крича и пиная его своими тяжелыми ботинками. Острые роговые челюсти пропахали ему ногу, брызнула кровь – но лезвие вонзилось по рукоятку, и «краб» умчался в лес, вопя и шипя, а за ним – и двое остальных. Воспользовавшись передышкой, Форкосиган вытащил парализатор, застрявший, судя по его приглушенным проклятиям, в слишком глубокой кобуре нейробластера.

      – Пушистые крабы, а? – пропела Корделия. – Ох, Стьюбен, шею тебе сверну!

      Голос ее предательски задрожал, и она стиснула зубы.

      Форкосиган сорвал пучок травы, стер с клинка темную кровь и вернул его в ножны.

      – Пожалуй, могилы здесь надо рыть метра в два глубиной, – серьезно проговорил он. – А может, и того больше.

      Корделия вздохнула, соглашаясь, и водрузила обратно изрядно укоротившийся шест.

      – Как ваша нога?

      – Я справлюсь сам. Вы лучше позаботьтесь о вашем мичмане.

      Дремавший Дюбауэр проснулся от шума и теперь порывался куда-то ползти. Корделия удержала его, но это вызвало очередной эпилептический припадок. Вскоре он заснул, к ее глубокому облегчению.

      Тем временем Форкосиган залепил себе рану пластырем из индивидуальной аптечки и снова принялся копать, но уже чуть медленнее. Когда глубина достигла его плеч, он дал Корделии ящик для сбора образцов растительности и поручил выгребать грунт.

      Около полуночи он выкарабкался из ямы.

      – Ну вот и все. То же самое можно было бы сделать с помощью плазмотрона за пять секунд, – проговорил он, шумно дыша. На его грязном комбинезоне даже сквозь камуфляж виднелись большие пятна пота.

      От ущелья и ручья поднимались скрученные ленты тумана, и ночная прохлада становилась все ощутимей.

      Вдвоем они подтащили тело Роузмонта к краю могилы. Форкосиган помедлил.

      – Вы не возьмете его одежду для вашего мичмана?

      Бесспорно, это было разумное предложение. Корделию оскорбляла мысль похоронить Роузмонта голым, но в то же время она досадовала, что сама не додумалась до этого раньше, чтобы согреть замерзающего Дюбауэра. Со странным ощущением снимала она одежду с окоченевшего трупа – словно раздевала гигантскую куклу.

      Тело с глухим стуком упало в могилу.

      – Минутку.

      Корделия вынула носовой платок Роузмонта, спрыгнула в могилу и закрыла им мертвое лицо. Этот бессильный, нелепый жест почему-то принес ей облегчение.

      Форкосиган помог ей вылезти.

      Они забросали могилу землей гораздо быстрее, чем копали, и постарались как можно лучше утрамбовать грунт.

      – Вы не желаете исполнить какой-нибудь обряд? – спросил барраярец.

      Ей совсем не хотелось декламировать обезличенный текст официальной церемонии. Но она встала на колени рядом с холмиком и, как могла, помолилась за душу погибшего – конечно, не вслух, а про себя. Молитва умчалась вверх и растаяла в пустоте,