Двериндариум. Живое. Марина Суржевская

делать? – прошептала Мелания.

      – Расходиться по домам, – мрачно буркнула Ливентия, которая почему-то все еще была с нами. – Я говорила, это дурная затея…

      Веки Ринга дрогнули.

      Мы замерли, напряжённо всматриваясь в неподвижное тело.

      – Вы это видели? – прошептал Итан. – Кажется, он пошевелился?

      – Может, показалось, – тихо отозвалась я.

      – Я тоже что-то заметила, – сказала послушница.

      Ливентия презрительно закатила глаза.

      – Это галлюцинации после вашей косорыловки. Я ничего не видела…

      Ресницы Ринга снова дрогнули, и парень явственно пошевелился.

      – Ливентия, – глухо произнесла Мелания. – Скажи еще что-нибудь. Кажется, он реагирует на твой голос.

      – Ну он точно приятнее, чем ваши, – самодовольно произнесла южанка, поправляя бабочку на рукаве. – Только не надейтесь, что я стану рассказывать сказки этому мужлану. И мне наплевать, что он валяется тут, словно надгробный камень! В таком виде я хотя бы не слышу это мерзкое прозвище «конфетка», так что даже к лучшему…

      Белая меховая оторочка на манжете Ливентии зашипела и вдруг вспыхнула. Жутким черным пламенем! И тут же загорелся весь плащ!

      Красавица завизжала, Итан шарахнулся в сторону, а мы с Меланией бросились сдирать с девушки пылающую ткань. Потустороннее пламя трещало и расплёскивало неестественные голубые искры. Плащ удалось сорвать и отбросить, но тут же вспыхнул стол, стул, шкаф! Вся комната запылала черным пламенем без запаха и копоти, столб огня поднялся над кроватью Ринга, и сверху посыпались куски потолочных балок. Итан что-то орал, Мелания скулила, Ливентия визжала. Я пыталась сообразить, в какой стороне дверь, потому что вокруг было лишь черное пламя. Это было так страшно и как-то нереально…

      – Хватит! Хватит! – орала Ливентия. – Ты нас убьёшь, проклятый ты каторжник!

      Пламя взревело, словно живое…

      Что-то грохнуло, и в комнату хлынул свежий воздух и февры. Я увидела черные мундиры и злые глаза Верховного. Он шагнул прямо в пламя и защелкнул браслет на запястье Ринга.

      И тут же все исчезло.

      Черный огонь погас.

      А Ринг сделал глубокий вздох и открыл глаза. Такие же беспросветно темные – без белков. Мелания и Итан сидели на полу, я тоже – но в другой стороне. Ливентия трясла опалёнными волосами – часть ее прядей заметно укоротилась. И заметив это, красавица начала подниматься. Сжимая кулаки и явно намереваясь отправить Ринга обратно в небытие.

      Но ее пыл охладил февр Квин.

      – Недопустимое своеволие и глупость, – сквозь зубы процедил он. – Вы едва не погубили его и себя! Во время слияния нельзя надевать браслет, пока легионер не очнулся, это может помешать принятию Дара! А ваше вмешательство могло привести к разрушению всего крыла и безумию парня! – он кивнул одному из мрачных февров и указал на нас. – За решетку. Всех!

      – Я Левентия-Каприс Осхар! – взвилась южанка. – Я не позволю…

      – На нижний этаж, – добавил Верховный, и февры переглянулись. Стало