Тревожное торжество. Валерий Пушной

И снова прислушалась. Голос Истровской звенел натянутой струной:

      – Твой муж хочет деньги выцыганить у Павла, поэтому и кинул тебя, как наживку! А вот мне не нужны деньги Хавина, я хочу заарканить его самого!

      – Умерь свой пыл, Алла, ты слишком агрессивна, – примирительным тоном произнесла Вероника.

      Но Истровская не собиралась примиряться с Вероникой:

      – Это ты подкатываешь тихой сапой. А мои намерения всегда открыты! Где Павел? И не говори, что не знаешь! Я вижу, что ты врешь, паразитка! – снова разъяренно взвизгнула она.

      И здесь Вероника прервала Аллу, как будто ее задели за живое, Юлия услышала резкий выдох матери:

      – Убирайся вон из моего дома! Чтобы ноги твоей тут больше никогда не было! Не хочу слышать тебя!

      – Ах, ты не хочешь меня слушать?! – задрожала в ответ Истровская. – Нет, придется послушать, дорогуша! Знай, твой мужик не раз спал со мной! Не понравился он мне! Груб и тяжел, как бревно, с места не сдвинешь! Хорошо понимаю, почему ты под других мужиков охотно ложишься, потому что спать с таким, как твой муж, это одно наказание. Кстати, Печаев тоже был в моей постели! И Хавин – будет, скоро будет! Не мешай мне, Вероника, я ни перед чем не остановлюсь!

      У Юлии подогнулись колени, казалось, ноги переставали держать ее. Уже трудно было не верить словам Истровской, ибо мать вела себя довольно странно, вяло протестовала напору Аллы. Дочь хотела увидеть ее лицо, посмотреть в глаза.

      Выходит, их семейная идиллия это просто обман, ложь, которая длится годами, изо дня в день. А она верила, что выросла в идеальной семье, и переживала, что у нее не получалось идеальной жизни с Валентином. Но выясняется, что получиться и не могло, потому что ее брак с Валентином Печаевым это просто часть бизнеса отца.

      У Юлии все внутри взбунтовалось. Особенно когда она услышала последние слова матери:

      – Не лезь мне в душу, Алла. Моя жизнь это моя жизнь. Уходи.

      И девушка окончательно поверила словам Истровской. Безусловно, мать не могла сопротивляться железной воле отца, она всегда была беспомощна перед ним, неизменно подчинялась всем его требованиям. Стало быть, была бы не в силах отказаться лечь под кого бы то ни было, когда этого хотел отец.

      Культ отца в семье неоспорим. Дочь с малолетства боялась его. Страх в ней жил постоянно, но все услышанное теперь оборачивало этот страх в протест. Боже мой, как же она ничего не видела, не понимала, даже мысли такой не допускала? Оказывается, все вокруг пронизано ложью, она жила рядом с неправдой, была внутри нее. Дом, родительская семья, муж – большой обман.

      И вот разом все обрушилось. Исчезла опора жизни. То, за что она цеплялась как за стержень, оказалось мифом.

      Юлия не видела, как Истровская стремительным вихрем унеслась за калитку, но почувствовала это. Почувствовала, что мать за дверью с трудом приходит в себя. И ощутила внутри себя разгорающийся бунт.

      Вероника наконец успокоилась и шагнула в дом. И сразу на пороге наткнулась на дочь.

      – Разве так можно жить, мама? – в лоб спросила Юлия.

      Мать,