Ведьмина пустошь. Дон Нигро

призраками из кошмара. Только не чьего-то, а моего.

      МИРАНДА. И ты таки здесь живешь?

      БЕН. Иногда.

      МИРАНДА. Ты приезжаешь сюда, когда хочешь укрыться от всех?

      БЕН. Что-то в этом роде.

      МИРАНДА. И часто тебе хочется укрыться от всех?

      БЕН. Иногда хочется.

      МИРАНДА. А сейчас?

      БЕН. Слушай, я же здесь.

      МИРАНДА. В смысле, от меня. Тебе хочется укрыться от меня?

      БЕН. С чего мне хотеть укрыться от тебя?

      МИРАНДА. Не знаю, Бен. Ты мне и скажи. Я должна сесть. Спина болит, ноги отваливаются. (Садится на ступеньку, начинает расшнуровывать ботинки). Здесь хорошо, под лунным светом, после дождя. С совами и цикадами. Мне нравится. И так возбуждает. После дождя воздух всегда пропитан сексом. Ты так не считаешь?

      БЕН. Если честно, никогда об этом не думал.

      МИРАНДА (снимает ботинки). Ты никогда не думал о сексе? Я слышала другое.

      БЕН. И что ты слышала?

      МИРАНДА. Ты удивишься. Сейчас ты что-то пишешь?

      БЕН. В этот момент – нет.

      МИРАНДА. Ты уверен?

      БЕН. Я уверен, что в этот самый момент я сижу на крыльце, наблюдая, как девушка снимает ботинки.

      МИРАНДА. Я думала, ты пишешь всегда. Никогда не останавливаешься.

      БЕН. Для человека, которого я совершенно не знаю, тебе известно обо мне даже слишком много.

      МИРАНДА. Я знаю о тебе все, кроме самого важного.

      БЕН. И что же это? Что самое важное?

      МИРАНДА. Если ты не знаешь, может, поэтому ты и не пишешь. (Ставит ботинки в сторону). О-о-о! Кровавые мозоли. (Начинает осторожно снимать носки). О-о-о! Бедные мои ножки. Видишь, что я наделала? Испортила пару хороших носок, ради того, чтобы добраться до тебя. Я пролила за тебя кровь. (Шевелит голыми ступнями). О, так-то лучше. Прохладный воздух моим бедным ножкам только на пользу.

      БЕН. Пить хочешь?

      МИРАНДА. У тебя есть пиво?

      БЕН. Нет.

      МИРАНДА. Тогда я пить не хочу. И я в шоке от того, что ты не пишешь.

      БЕН. Я не пишу каждую минуту моей жизни, знаешь ли.

      МИРАНДА. Я думала, пишешь. В смысле тот, кто писал так много и так долго, должен на каком-то уровне свихнуться. Скажем, вбить себе в голову, что умрет, если перестанет писать. Просто ты за чем-то прячешься, так? Хочешь соорудить что-то между собой и миром и отгородиться от страдания, любви, ненависти, от всего этого месива жизни. С головой уйти в писательство, как бог, сошедший с ума и спрятавшийся в старом, населенном призраками доме. Создаешь этот большой, невероятно сложный лабиринт написанного, а потом прячешься нем, чтобы никто не мог найти.

      БЕН. Ты, похоже, нашла.

      МИРАНДА. Да, нашла. Разве это не волнительно – найти кого-то? В первый момент, когда находишь совершенно нового человека, особенно, если не можешь избавиться от ощущения, что знала его всю жизнь, это очень возбуждает, совсем как секс. Конечно. у меня перед тобой большое преимущество, потому что я прочитала все твои сочинения, а ты не читал написанного мной. Не то, чтобы я что-то написала, не буду этого утверждать, хотя да, кое-что у меня за душой есть, но речь не об этом.

      БЕН. Тогда о чем?

      МИРАНДА. О том, что я могу быть