Литературный оверлок. Выпуск №3/2019 (избранное). Александр Решовский

Ларой, было неуютно, нервно и интересно. Её комнаты, музыка, вещи, движения, рассказы – всё это казалось необычным и ненастоящим. И сам себе Костров начинал казаться каким-то другим, а его жизнь такая понятная и простая – пресной. Вода из-под крана после нектара. Постепенно он пришёл к мысли, что ему судьба преподнесла эту встречу с целью неясной, но важной, может, самой важной в его жизни. Он думал, что встреть он Лару много раньше, сейчас не работал бы в лавке, не покрывался пылью, по выражению Жорки, а, наверное, был искусствоведом или оценщиком. Фантазии переносили его на место хозяина, преображали магазин в здание полное стекла и золота, надевали на него старинный смокинг. И вот он, утонувший в мягком кресле у стола красного дерева, задумчиво водит рукой, гладя зелёное сукно, поблёскивают бронзовые бра, тяжеловесно напряжён книжный шкаф, и в тишине вдруг каблучки. Входит Лара. Слышится музыка Рахманинова, кажется скерцо для оркестра. В открытую дверь видно замерших посетителей, провожающих её очарованными взглядами. Она улыбается, подходит, может, касается губами его щеки, кружится по кабинету, торопит домой. А дома плачет скрипка, льются их тихие разговоры, а потом она засыпает, склоняя голову ему на колени, и он только смотрит, забыв дышать. Но нет: ещё клиент. Дородный крупный, смущённый присутствием Лары.

      – Присаживайтесь. Не волнуйтесь. Это моя жена и первый помощник. Что у вас?

      На стол упадает колье. Под лупой свет бриллиантов становится нестерпимым. Мужчина ослабляет галстук, следит глазами за Ларой, она будто не замечает, прохаживается, листает фолиант. Скерцо достигает наивысшей точки. И вдруг он, отец семейства, мэр или даже министр, выхватывает из рук Кострова колье, припадает на колено, протягивает руки, молит:

      – Примите в дар…

      Лара удивлённо вскидывает бровь, губы дрожат от беззвучного смеха и она говорит…

      – Пап, привет! Ты чего тут застыл? – колье превратилось в снег и разлетелось под затухающие звуки мелодии.

      – О, Ромка! Да я просто, задумался, – Костров вновь закурил, возвращаясь к себе прежнему, выпустил дым, рассеивая руины кабинета. – А ты? Гуляешь?

      – В кино был.

      Они не спеша двинулись к дому.

      – Один или невесту нашёл?

      – С Настей, – Ромка махнул рукой, – но она мне не нравится, в смысле как девушка.

      – Настя, это какая? Пекарева?

      – Да, она.

      – Я с её отцом играл в футбол, когда мы жили на Пушкарской. А почему не нравится?

      – Простая какая-то, неинтересная. Я ей стих прочёл, а она мне говорит: «я стихи не понимаю, лучше спой».

      Костров засмеялся, приобнял сына за плечи:

      – Ну и ладно, другую найдёшь.

      – Да я не ищу, пап. Я вообще хочу в Москву уехать, – и взглянул упрямо.

      – И что ты делать там будешь?

      – Поступлю в Литературный институт.

      – Там чему учат-то?

      – Литературе, чему же ещё?

      – А если