Краденое счастье. Ульяна Павловна Соболева

Я его ударила вазой. Он без сознания…. и в крови.

      – БЛ*******ДЬ! Чтоооо? Чтоооооооо!? Ты ударила его и…. твою мать, что ж ты такая идиотка, что ж ты дура такая беспросветная? К нам теперь менты могут нагрянуть или дружки его? Пиз**ц! Что ж за… что за идиотка!

      Он толкнул меня в грудь так, что я отлетела к стенке, и выскочил на лестницу с сигаретой.

      – Дура! – выкрикнул еще и оттуда. – Женился на свою голову!

      – Тат…, – Аня дотронулась до меня, но я повела плечами и бросилась в ванну. Заскочила внутрь и, закрыв дверь на щеколду, разрыдалась. Ничего не видя перед глазами, забралась в ванну.

      Я терла себя мочалкой и вспоминала перекошенное лицо иностранца, его горящие глаза и бездну безумия в ней. А потом разочарованное и полное презрение лицо своего мужа. Наверное, это и все, чего я заслуживаю – только такое отношение от мужчин. Один толкает и оскорбляет, другой пытается взять силой. А ведь я никогда не была гулящей. Хранила себя для одного единственного. Кроме Димы никого у меня и не было. Меня воспитывали в строгости. Отец всегда говорил, что, если принесу в подоле, лично мне голову свернет, а мать водила на проверки к гинекологу.

      Глупая… мне надо было уйти. Пусть бы он вызвал портье, пусть бы Лена осталась. И ничего бы не было. Ничего б не произошло, максимум получила бы выговор. А я, идиотка, нашла приключения на свою задницу. Я, и правда, сама виновата.

      И первый день работы превратился в сущий ад. Меня все еще трясло от пережитого ужаса. Меня сочли легкодоступной шлюшкой, которой можно потом заплатить. Согласной на все. Дешевкой, побирушкой, воровкой. Бросила затуманенный взгляд на свое нижнее белье, сваленное в кучу на стиральной машинке – а он прав. Нет у меня нового кружевного белья. Китайский трикотаж по дешевке, купленный на вещевом рынке, как и обувь, как и все остальные вещи. И я никогда не задумывалась об этом. Мне никогда не было стыдно. Отец говорил мне, что лучше быть нищей кошельком, чем обделенной сердцем. И что не в этом счастье. Мы всегда жили скромно. У меня не было никаких высоких запросов.

      И таких вот, как мы, за версту видно… над такими можно издеваться, можно хамить, обижать. Ведь нет денег и связей за себя постоять.

      – Тат, где твой сотовый, у меня кончились деньги, и надо маме позвонить, чтоб с Гошкой посидела. – Тат, дай телефон, а?

      Я посмотрела на серую униформу, на кофту, соскользнувшую на пол, и у меня внутри все похолодело. Сотового я не видела уже давно… Я закрыла его в шкафчике вместе с вещами. Он остался в гостинице.

      – Ань… я, кажется, его потеряла.

      И заревела в голос, тыкаясь лбом в кафель и чувствуя, как бьют по лицу капли горячей воды.

      ***

      Аня успокаивала меня и отпаивала чаем с липой, гладила по руке, а я обнимала Гошку, целовала пушистые волосики и старалась унять дрожь во всем теле. Дима куда-то ушел… но я сейчас была этому рада. Я не могла бы с ним спокойно говорить. Меня слепило от обиды и какого-то странного ощущения, что он от меня далекий… что в какой-то момент мы стали чужими, и я не заслужила от него защиты и утешения.

      Успокоившись,