Сибирь – любовь моя, неразделённая. Том 2. Междуреченск (1956—1959). Эпилог (1960—2010). Владимир Платонов

инженера. Кажется, я здесь когда-то бывал. Во всяком случае, красавица секретарша с бровями, удлинёнными тушью наискосок и придающими ей сходство с очаровательной японкой, сидевшая за столом, повернулась ко мне и благожелательно улыбнулась. Так улыбаются людям, которых видели и к которым благоволят.

      Не успел я и рта раскрыть после приветствия, как она опередила вопрос:

      – А Николая Ивановича сейчас нет, но после двух часов он будет.

      – Спасибо, – улыбнулся и я, – я зайду после двух часов.

      …в четырнадцать ноль-ноль я открыл дверь приёмной, в которой тонкими духами благоухала красавица. Она снова мне улыбнулась:

      – Он у себя. Заходите.

      Я вошёл, рассказал о причине приезда. О своём визите к Ковачевичу, благоразумия ради, я умолчал.

      Линденау нажал кнопку селектора и вызвал к себе начальника отдела руководящих кадров.

      – Да захватите с собой все дела по строящимся гидрокомплексам, – добавил он под конец.

      Когда вызванный начальник вошёл и, приглашённый жестом руки, сел за приставной столик напротив меня, интеллигентнейший Николай Иванович сказал ему:

      – Как-то у нас была договорённость о руководителях строящихся гидрокомплексов. Посмотрите в своих бумагах, там всё должно быть.

      Кадровик раскрыл папку, перелистал в ней бумаги и протянул Линденау большой сдвоенный лист, на котором напечатано было что-то вроде таблицы.

      – Пришла пора сделать назначения, – взглянув на таблицу, сказал Линденау. – И сегодня же – в приказ! Особо проследите, чтобы начальником Томусинского гидрокомплекса был назначен горный инженер Плато-онов, – он протянул предпоследний слог и вопросительно взглянул на меня.

      – Владимир Стефанович, – догадался подсказать я.

      – Владимир Стефанович, – повторил Линденау и, встав, протянул мне руку:

      – Желаю удачи, Владимир Стефанович!

      Я поблагодарил его и вышел.

      – Ну, как, всё в порядке? – поинтересовалась очаровательная красавица.

      – Да, всё хорошо. Вам большое спасибо, – и я распрощался тронутый расположением дивной красоты секретарши.

      …и какое счастье, что в жизни не одни Ковачевичи!

      …Время в поездках издали кажется промелькнувшим совсем незаметным, впрочем, как и вся прожитая жизнь, хотя в жизни той дни порой тянулись до чрезвычайности нудно и медленно. Но, так или иначе, вернувшись из Кемерово в Междуреченск, я приступаю к своей работе помощника на прежнем участке. В последний апрельский день я сижу на первом наряде. Звонит телефон. Мой начальник берёт трубку, слушает, говорит: «Да, хорошо, – трубку кладёт и посылает меня к Плешакову. – Плешаков тебя вызывает».

      Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж, вхожу в кабинет начальника шахты.

      – На, познакомься, – он подаёт мне лист, на котором читаю: «Приказ по комбинату „Кузбассуголь“ номер (такой-то) от (такого-то) апреля…» – Я пропускаю преамбулу