Зелёный поросёнок. Георгий Юдин

публика хохотала до слёз и не слушала опозоренного Григория, который в конце концов плюнул, назвал всех дураками и, наступая на хвосты, мрачно удалился.

      На сцену опять забрался пёс на деревянной ноге.

      – Во втором отделении нашего концерта мы принимаем в свой свободный город кошку Клаву, с большим трудом удравшую из лап своей – р-р-р-р-гав! – прошу прощения, хозяйки. Как вы знаете, каждый новенький приносит с собой газету с объявлением о его пропаже. Иначе пропавший считается… э-э-э-э…

      – Бродягой! – подсказали из зала.

      – Правильно! – сказал пёс и строго посмотрел на Валерку, который поспешил придать своей морде такое честное, гордое выражение, что любой котёнок мог бы сразу догадаться: объявлений у него – целый мешок.

      – Сейчас, – продолжал старый пёс, – я зачитаю объявление о кошке Клаве.

      Из сигаретной коробки, что болталась у него на боку, пёс достал очки без стёкол и нацепил на нос. Зал затявкал с уважением, а пёс начал:

      Пропала горячо любимая кошка Клава. Приметы: пушистая, великолепно откормленная, хорошо одетая зеленоглазая красавица с небольшим шрамом на голове. Умоляю вернуть Анжелике Фруниной.

      Рядом с ведущим уже стояла худющая, грязная Клава и, подбоченясь, пронзительно кричала в зал:

      – Посмотрите на меня! Это я пушистая?!

      – Нет! – рявкнул зал.

      – Я великолепно откормленная?!

      – Нет!

      – А этот рваный бант из марли называется хорошей одеждой?!

      Зал ответил оглушительным свистом и завыванием.

      – А сейчас я со своей подругой покажу, как я заработала этот небольшой шрам на голове.

      На сцену вышла очень толстая кошка, обмотанная разноцветным тряпьём, которое должно было изображать богатое платье хозяйки.

      В одной лапе «хозяйка» держала блюдце, а другой схватила Клаву за шиворот и противным голосом завопила:

      – Сколько раз говорить, чтоб ты не таскала ко мне в квартиру своих паршивых котят?! Каждый год их выкидываю, а ты опять тащишь и тащишь!

      – Мяу, – жалобно мяукнула Клава.

      – На тебе «мяу»! – рассердилась «хозяйка» и дала Клаве лёгкий подзатыльник.

      Клава закувыркалась по сцене, старательно изображая, какой это был крепкий удар.

      Публика гневно загавкала и зафыркала. Псу пришлось долго стучать своей деревянной ногой по сцене, чтобы всех успокоить.

      – Отвечай по-человечески, – продолжала толстая «хозяйка», – будешь ещё таскать котят?

      – Мяу, – ещё жалостнее мяукнула Клава.

      – Опять «мяу»?! Вот тебе, паршивка! – И «хозяйка» понарошку тюкнула Клаву блюдцем по лбу.

      Зрители оцепенели от ужаса. Клава медленно поднесла лапу ко лбу, замогильным голосом сказала: «Ах!» – и рухнула на пол…

      Что тут началось!

      Зрители, забыв, что они в театре, перепрыгивая друг через друга, захлёбываясь яростным лаем и мяуканьем, бросились со своих мест на несчастную «хозяйку» и принялись с остервенением