Собрание повестей и рассказов в одном томе. Борис Васильев

шнуры. – Доставай взрывчатку!

      Денищик и Сальников успели вытащить пакеты, когда, немцы, опомнившись, открыли ураганный огонь. Пули дробно стучали о кирпичи. Они бросились за угол, но здесь уже с визгом рвались мины. Оглушенные и полуослепшие, они скатились в дыру. В черный провал подвала.

      – Обратно живы! – Сальников возбужденно смеялся. – Я же говорил! Я же говорил!..

      – Нога. – Плужников потрогал разорванное голенище – рука была в крови. – Бинт есть?

      – Глубоко? – обеспокоенно спросил Денищик.

      – Кажется, нет. Поверху осколок.

      Пограничник оторвал лоскут от пропотевшей нижней рубахи:

      – Перетяни потуже.

      Плужников стащил сапог, задрал штанину. Из рваной раны обильно текла кровь. Он подложил под лоскут грязный носовой платок, крепко перевязал. Повязка сразу набухла, но кровь больше не шла.

      – Заживет, как на собаке, – сказал Денищик.

      Подошел Сальников. Сказал озадаченно:

      – Тут выхода нет. Только этот отсек.

      – Не может быть.

      – Точно. Все стены проверил.

      – Ловко будет, когда они фугас рванут, – невесело усмехнулся Денищик. – Братская могила на трех человек.

      Они еще раз обошли подвальный отсек, старательно обшаривая каждый метр. У противоположной стены кирпичи лежали навалом, точно рухнув со свода, и они начали торопливо разбирать их. Наверху слышался рев пикирующих бомбардировщиков, грохот: немцы начали утреннюю бомбежку. Гремело над самой головой, дрожали стены, но они продолжали растаскивать кирпичи: в каменном мешке иного выхода не было.

      Это был слабый шанс, и на сей раз он выпал не им; убрав последние обломки, они обнаружили плотный кирпичный пол – этот отсек подвала не имел второго выхода. А оставаться здесь было невозможно: немцы подбирались вплотную, и если бы обнаружили их, то двух гранат, брошенных в пролом, было бы вполне достаточно. Уходить следовало немедленно.

      – Надо, пока бомбят! – кричал пограничник. – Автоматчиков тогда нету!

      Грохот заглушал слова. Взрывы гнали в окно пыль, раскаленный воздух, тяжелый смрад взрывчатки и гниющих трупов. Пот разъедал глаза, ручьями тек по телу. Нестерпимо хотелось пить.

      Бомбежка кончилась, отчетливо слышался вой бомбардировщиков и частая стрельба. Отбомбившись, самолеты продолжали кружить над крепостью, расстреливая ее из пушек и пулеметов.

      – Идем! – кричал Денищик, стоя у пролома. – Они в стороне кружат. Идем, ребята, пока опять не отрезали!

      Он кинулся в пролом, выглянул и тут же отпрянул, чуть не сбив Плужникова:

      – Немцы.

      Они прижались к стене. Рев самолетов затихал, яснее звучала ружейная стрельба. И все же они уловили сквозь нее и шаги, и чужой говор: они уже научились выбирать из оглушающего грохота то, что непосредственно угрожало им.

      Темная фигура на миг заслонила пролом: кто-то осторожно заглянул в каменный мешок и тотчас же отпрянул. Плужников беззвучно снял автомат с предохранителя. Сердце билось так сильно,