Василий Тёмный. Юрий Торубаров

старика.

      – Хде тута великий князь? – недоуменно поочередно посмотрел он на обоих всадников. – Великий князь, – недоверчивым голосом спрашивает он, – а хде стража? Аль ты бежал из Москвы?

      Михайло подходит ближе, тщательно всматриваясь в лицо старика.

      – Слышь, не Петруха ль ты? – спрашивает он.

      – Петруха, а че? – отвечает тот.

      – Ну, братец, не узнаешь? Да я ж Михайло. Помнишь, как мы вначале от татар деру дали? А?

      – Михайло? – Старик подошел ближе и увидел на лбу гостя шрам. – Точно, Михайло! Я ж те его, – и показывает на лоб, – тряпицей, смоченной в моче, обматывал.

      – А зачем смочил в моче? – поинтересовался князь.

      – А ето, – он смеется, – чеп быстрей зарастала рана. Нам жить еще биться надоть было.

      Они обнялись. Когда кончились объятия, старик, недоверчиво глядя на молоденькое лицо Василия, спросил:

      – Этот, че ли, великий княз?

      – Етот, етот!

      Старец преобразился. Низко склонился и проговорил:

      – Рад тя приветствовать, великий князь. Извиняй, че сразуть не признал.

      – А хде князь-то твой? – спросил Михайло.

      – Да все на сенокосе. Еще Владимир князь Андреевич, да будет земля ему пухом, сказал: «Мы с боярами берем дальний продел. Ибо холоп со смердом отель сенца и привесть не сумеют». Вот и косют они далеко отсель. Князь наш любит косить, грит, что кровушку разгонят. Силу в тело вгонят. А вот метать – ни-ни. За шиворот сухое сено падат. Чесаться тело начинат. Вот так тоть.

      – Да мы то… – И Михайло рассказал, зачем они сюда прибыли.

      Надо было видеть, как Петр изменился. Он весь наполнился почтением, а тусклые его глаза ожили.

      – Ты ему опочивальню Володимира покажи, – попросил Михайло.

      Опочивальня была довольно просторная, обставлена, как обычно, в княжеских домах. Большая дубовая кровать. Небольшой столик с двумя креслами. У входа поставец и рукомойник. В восточном углу икона с лампадкой.

      Василий подошел к кровати, помолился на икону, встал на колени и прижался лбом к дубовой доске. Те стояли за его спиной, придерживая дыхание. Наконец князь поднялся.

      – Пошли, – каким-то странным голосом произнес он.

      И все двинулись к дверям. На пороге князь остановился и еще раз, на память, оглядел опочивальню. В проходе Василий придержал Михайло:

      – Че, домой? – спросил он.

      – Не-е, – ответил за него Петр, – вначале я вас накормлю, чем Бог послал. А то с дороги, поди, голодны.

      Михайло рассмеялся:

      – Ты че, Петруха, чеп я был голодным…

      – Да знаю, знаю, – махнул тот рукой. – Я вот че думаю, – продолжил Петр, – свезу-ка я вас к Василию Ярославичу. А то он мне, старому, не простит. Иль вы тута пока передохните, а я за ним смотаюсь.

      Василий покачал головой:

      – Раз так, поедем и мы, так, Михайло?

      – Так, так, великий князь, – ответил тот.

      Выехав из крепости, они повернули налево. Дорога бежала вниз меж избенок. Редко встречались и хорошие избы.

      – Кузнечная слобода, – пояснил Петр.

      Вскоре