Демосфера. Илья Новак

сказать «в твоих объятиях»?

      – Да… в объятиях.

      Дан почувствовал, что она улыбается. «Объятия» – этакое книжное слово, которое Ната вряд ли произносила хотя бы раз до знакомства с ним.

      – Да, чтоб не просто обнимал, а чтоб в объятиях. И когда я буду умирать, чтоб ты был со мной, чтоб тебя я видела последним. Тогда бы я… тогда бы было хорошо, ты понимаешь?

      – Хотела сказать «тогда бы я была счастлива»…

      Обычно он понимал ее лучше и быстрее, чем она себя, но в этот раз пришлось призадуматься. Скорее всего, «объятия» для нее означали единение – единую плоть. Ну да, это он тоже ощущал… то есть ощущал, что этого нет. Даже лежа в постели, в темноте, тесно обнявшись, дыша в унисон, они не были единой плотью. Он, во всяком случае, и в самые трепетные, интимные моменты был отдельно, сам по себе. А она чувствовала это.

      – Чтоб, если я буду умирать, ты был так близко… как…

      – Ближе к тебе, чем воздух в твоей груди?

      – Что?

      – Говорю, чтоб я был ближе к тебе, чем кровь в твоем сердце? – Он подождал с надеждой. – Нет? Это метафора. Очень близко к тебе, так близко, что…

      «Нет, это не для нее. Зачем я столько тяну?..»

      Пол чуть качнулся вместе с кроватью.

      – Надо вставать, – сказал Данислав.

      Он оделся и стоически высидел двадцать минут, пока Ната красилась. Острое удовольствие от наблюдения за прихорашивающейся перед зеркалом женщиной, которая только что спала с ним, уже исчезло, но ему все еще было приятно смотреть на нее.

* * *

      Зал наполняли представители богатых западных контор с женами, дочерями и любовницами. Или любовниками. Дан, по такому случаю надевший белую рубашку и костюм, занял столик в углу. Рядом пили вино несколько мужчин, которые тут же уставились на Нату.

      Голубой небесный свет падал сквозь круглые окна на мозаичный пол, сливаясь с желтым светом электрических свечей, и это было символом всей теперешней моды: мешанина естественного и искусственного, натуры и техно. Подошел официант. Данислав заказал сухого вина себе, Нате – шампанского. Чокнулись. На них смотрели. «Глядите-глядите, сморчки старые… Еще бы, колоритная пара. Я вроде интеллигентный мальчик из приличной семьи, ну а Ната… Большинство дам здесь анемичны, воздушны, а ее правильные и крупные черты лица, смугловатая кожа, большие глаза, пышные волосы…»

      Ната все еще чувствовала себя неуверенно в таких светских компаниях.

      – Смотри, – сказала она, толкая Данислава ногой под столом. – Вот этот… он чего пялится?

      Дан покосился туда. Гаддет Дадлиб, представитель ТАГ, «Турбо-Аэро-Гидро» – более идиотское название для корпорации трудно придумать, – ласково и отечески посматривал на него через весь зал. Увидев ответный взгляд Данислава, он поднял бокал и кивнул.

      – Чего он? – прошептала Ната.

      Дан пожал плечами:

      – Скучает…

      На стойке бара тихо позвякивали бутылки. За широкими окнами плыли белые облака и сияло солнце. Дан сидел, откинувшись на спинку стула, разглядывая пенометалл «под дерево», полимер «под мрамор», оргстекло «под хрусталь».

      – А