Тайна леди Одли. Мэри Брэддон

молодой адвокат, но в этот тихий сентябрьский вечер неясное чувство тревоги по-прежнему не покидало его.

      Он сидел у окна, болтая с миледи о том о сем, но мыслями он был не здесь, а на Фигтри-Корт, рядом с Джорджем Толбойзом. Он все думал, думал, думал, как, должно быть, бедняге Джорджу сейчас там одиноко среди неизменных сигар, собак и канареек. Чего бы он, Роберт, сейчас не отдал за то, чтобы вернуть другу покойную жену, за то, чтобы с нею, живой, он смог прожить остаток дней в покое и счастье!

      Между тем пальчики миледи легко, словно бабочки, порхали над клавишами, и величественный рояль откликался дивной мелодией, напоминавшей о хрустальных ручьях и о мириадах пузырьков, что днем и ночью нескончаемой чередой лопаются на водной поверхности…

      Роберт Одли вздрогнул: ему вдруг представилось, что друг его, холодный и окоченевший, лежит на дне неглубокого потока и его мертвое тело обращено к небу, меркнущему в вечерних сумерках.

      Отсутствующий взгляд Роберта не ускользнул от внимания леди Одли.

      – Вас что-то беспокоит? – спросила она.

      – Не что-то, а кто-то: Джордж Толбойз.

      Миледи зябко пожала плечами:

      – Честное слово, всякий раз, когда вы упоминаете об этом джентльмене, мне становится не по себе. Можно подумать, с ним и вправду случилось нечто чрезвычайное.

      – Не дай Бог! Но когда я думаю о нем… тоска заполняет мне душу до самых тайных ее уголков!

      Так за разговорами прошел вечер, а когда стало еще темней, сэр Майкл снова попросил леди Одли поиграть им на рояле. Роберт Одли хотел было сесть с нею рядом и помочь ей, переворачивая нотные листы, но миледи играла по памяти, и галантность молодого джентльмена осталась невостребованной.

      Он принес два зажженных канделябра и расставил их так, как было удобно восхитительной музыкантше. Миледи ударила по клавишам, и комнату наполнили звуки печальной бетховенской сонаты. Странный характер был у этой женщины: веселая, живая и жизнерадостная, она любила совсем иные мелодии – тоскливые, унылые, меланхоличные.

      Роберт Одли, прислонившись к роялю, разглядывал ее пальчики. На этом сверкает рубиновое сердечко, на другом – изумрудная змейка, на тех – бриллианты. Затем взгляд его скользнул по ее округлым запястьям, и его внимание привлек широкий плоский золотой браслет, надетый на правую руку. Во время быстрого пассажа он чуть сдвинулся, и миледи прервала игру, чтобы поправить украшение, но еще до того, как она сделала это, Роберт Одли заметил, что браслет скрывал синяк, выступивший на нежной коже.

      – Вы, кажется, повредили руку, миледи, – сказал Роберт.

      Женщина торопливо поправила браслет.

      – Повредила? Ну, это уж слишком сильно сказано! Просто у меня такая кожа, что синяки появляются на ней от малейшего прикосновения.

      Она продолжила игру, но сэр Майкл, встревоженный, поднялся из кресла и, пройдя через всю комнату, подошел к жене.

      – В чем дело, Люси? – спросил он. – Как это случилось?

      – Господи, ну какие же вы оба глупые! – засмеялась