Звездная пирамида. Александр Громов

выехала из Пупырей, а булыжная мостовая все не кончалась и не кончалась. Значит, дело ясное: везут в сторону космодрома. Я так и думал.

      Потом мостовая все-таки сменилась грунтовкой, повеяло запахом трав и навоза. Даже Ипат стал принюхиваться и уже не выглядел таким несчастным. И вот – приехали.

      Дом был довольно большой, одноэтажный, кирпичный, с замазанной трещиной по фасаду, появившейся, наверное, при посадке или старте какого-нибудь уж очень тяжелого корабля. Дом стоял на краю поля в стороне от прочих космодромных построек и был окружен деревянными столбами – сразу видно, что недавно вкопанными, – с колючей проволокой. Будка для караульного тоже была сколочена из свежих, еще пахнущих смолой досок. Внутри оказалась прорва всяких помещений: гостиная с камином, столовая, четыре спальни, туалет с водяным смывом, душевая и еще кухня со всей необходимой утварью. Другой бы на моем месте заважничал – ведь всякий понял бы, что архистарейшины распорядились приготовить здание специально для нас. Распорядились, конечно, заранее, еще не зная, кто попадет к ним в лапы и согласятся ли попавшиеся на это неслыханное дело.

      Тут я подумал: а если бы мы отказались – что тогда? Ну, с нами-то понятно что, а с проектом? И сам же дал ответ: наверняка у архистарейшин был выбор. Зябь – планета тихая, но большая, и народу в ее обитаемой зоне живет порядочно, а где народ, там всякое случается. И без нас нашлись бы покоенарушители. Нормального-то обитателя Зяби лететь в космос нипочем не уломаешь, чего он там не видел.

      Так что Ипату еще повезло, только он этого пока еще не понял. А что об этом думает Ной, я и гадать не стал.

      В доме Ной тут же осмотрелся, повертел носом, заглянул во все спальни и объявил, что берет себе крайнюю справа. Мы с Ипатом не возражали. По мне, все равно, где спать, лишь бы в тепле и без побудки сапогом по ребрам. А тут было еще и мягко – набитые шерстью тюфяки! Подушки с наволочками! Одеяла, простыни, занавесочки на окнах! В тумбочке – мыло, зубная щетка, меловой порошок для чистки того, чем пищу кусают! Два чистых полотенца на спинке кровати! Уж не помню, когда я в последний раз спал в такой роскоши. Пожалуй, что и никогда.

      Мы с Ипатом выбрали себе две спальни слева, причем я попросил себе крайнюю, на что Ипат согласился. Он до сих пор был не в себе. Я потоптался возле кровати – уж очень она была чистая, – а потом решился и прыгнул на нее плашмя. Честно скажу, сеновал лучше: и запах приятнее, и мышки внизу шебуршатся, отчего мне покой и уют. Но я не привередливый, могу жить и в доме, особенно если в тюфяке нет клопов. А их тут, судя по всему, либо вовсе нет, либо не слишком много.

      Не успел я понежиться как следует – позвали к обеду. Стол уже накрыт. Каша с мясом, студень с хреноперцем, салат из свежих томатобананов, вареный топинамбур, сколько угодно белого хлеба, по кружке пива каждому – пир, настоящий пир! Ничего вкуснее я в жизни не едал. Правда, пиво оказалось хвойным, а после него во рту такой привкус, как будто шишку съел, но это терпимо. Все трое наворачивали так, что только за ушами пищало. Ну, на Ипата, думаю, напал жор от нервного