Убегающий след сопряженных. Ландора. Ольга Тишина

лишь то, что травмы незнакомца попавшего мне под колеса не смертельны и инвалидом он тоже не станет. И согласилась я с Лео, только когда он пообещал полностью оплатить лечение и реабилитацию мужчины.

      Мне сказали, что пострадавшего уже перевели в интенсивную терапию. Нахожу нужную мне палату. Сердце отчего-то колотится. Я выдыхаю воздух из легких и толкаю дверь. По-хозяйски осматриваю «апартаменты» моего больного. Палата светлая, просторная. Присутствует какая-то аппаратура. Около нее суетится молоденькая медсестра в вызывающе-коротком халатике. Она оборачивается на шум двери, но я вижу это лишь мельком, потому, что не могу оторваться от бирюзового омута его глаз. Наверно я выгляжу как идиотка, не видевшая в жизни мужчин. – Вот, черт! – ругаю себя и с трудом «отрываю» себя от этих магнитов. Теперь я не знаю, куда мне приютить взгляд. Положение спасает сестра.

      – Это ваш родственник? – скорее констатируя, говорит она.

      Секунду я не решаюсь ответить, но потом, словно раздваиваюсь, и более наглая моя часть отвечает:

      – Да. Это мой дядя.

      Сестра недоверчиво переводит взгляд с меня на него и чуть пожимает плечами.

      – Ваш дядя, как очнулся, не проронил ни слова. Он у вас немой?

      Я в ауте. Тупо киваю головой и несу полную ерунду:

      – Да. Он в детстве менингитом переболел.

      – Жалко, – сочувствует сестра. – Такой симпатичный…

      Она укатывает аппаратуру и прикрывает за собой дверь. Бирюзовые глаза прожигают меня через одежду. Я даже не успела переодеться, так и стою в своем ярко-желтом с красными вставками комбинезоне. Очень не хватает шлема – спрятать краснеющее лицо за забралом. Ощущение, что он все знает и осуждает мой поступок. Нахожу в себе силы и подхожу к лежащему на больничной кровати мужчине. Рядом удобный стул. Сажусь и пытаюсь оправдываться.

      – Понимаете, я не виновата. Это была случайность. Мою машину занесло – я не видела вас!

      Кажется, он понимает. Бирюзовые глаза потеплели, взгляд стал мягче. Я молчу, не знаю, что говорить дальше. Снова отвожу взгляд и чувствую прикосновение. Мужская рука в характерном жесте ложится на укрытую легкой простыней грудь, и я впервые слышу его голос:

      – Ратмир, – произносят самые чувственные на свете губы.

      – Ландора, – неожиданно для себя называюсь именно так.

      – Лан-до-ра, – он словно пробует это имя на вкус. Кажется, оно ему нравится, и я почему-то от этого радуюсь. Ратмир произносит что-то еще, но я ничего не понимаю. Какая-то тарабарщина. Что же это за язык такой, – думаю я.

      В Индокитае три больших мегаполиса, каждый численностью около пятидесяти миллионов. В Индианаполисе в основном проживают индусы, но говорят здесь на смешанном диалекте, как и в Уханьграде, с преобладающим китайским населением, и в многонациональном Уланбаторе-Нова. Современный язык Индокитая, это нечто среднее между китайским, хинди и английским, в очень упрощенном варианте. Когда я училась в школе, мы проходили старые языки, вскользь конечно, но мне тогда было странно, как это люди говорили на разных