Бесчеловечность. Иван Верёвкин

я умер.

      На часах было ровно три утра по московскому времени.

      Два

      «Надела, блять, новые брюки!» – возмущенно крикнула я стремительно проехавшей машине. Было бы что-то под рукой – я бы с удовольствием кинула это в того мудака, который, видя лужу, как будто специально проехал по ней и обдал меня грязной водой. Что не так с этими людьми? Я правда не понимаю, в чем проблема снять ногу с педали газа, если ты видишь лужу и идущего по тротуару человеку. Зачем это все? В чем удовольствие? Чувствовать собственное превосходство и безнаказанность? Не понимаю.

      В этот момент чуть сзади раздался сильный хлопок, как будто оборванный мальчишка допил упаковку сока, бросил на асфальт и резко наступил на нее, посмеиваясь над прохожими. Можно было подумать, что он издевается, однако на часах – три ночи, и вряд ли хоть один несовершеннолетний был в этот момент на Арбате. Я резко обернулась. То, что я увидела, повергало в абсолютный шок: на тротуаре лежал человек с пробитой головой, и часть его мозга вытекла на асфальт через дыру в черепе. Руки были очень сильно переломаны, отчего согнулись раза четыре, превратившись в зигзаги с торчащими костями. Кровь стремительно покидала тело, образовывая лужу под человеком и вокруг. Это был довольно молодой парень, высокий и большой, не толстый, а именно большой, достаточно просто одетый – узкие джинсы, вэнсы на голую ногу и джинсовая рубашка. Светлые волосы его с каждой секундой становились все более багровыми. Преодолев внутренний страх, я подошла ближе. Пахло кровью, приятным парфюмом и перегаром. Трясущимися руками я достала телефон и набрала сто двенадцать:

      – Здравствуйте! Я вас слушаю.

      – Девушка, здравствуйте, – дрожащим голосом произнесла я. – Только что около меня человек, видимо, совершил суицид. Спрыгнул с крыши. Ну, в том плане, что я шла по улице и услышала сзади хлопок, обернулась – лежит человек мертвый.

      – Как вас зовут?

      – Нина, Нина Устинова.

      – Адрес проживания?

      – Кутузовский проспект, дом пять дробь три, квартира тридцать семь.

      – Номер телефона ваш?

      – Да, мой.

      – Пострадавший в каком состоянии?

      – Девушка, послушайте, я же сказала – он упал с крыши, конечно, он мертвый! – разозлилась я. – У него мозг на тротуар вытекает и крови немерено.

      – Понятно, ожидайте, направляю к вам полицию и скорую помощь. Не покидайте, пожалуйста, место происшествия.

      – Ладно, – ответила я, и на том конце сразу после этого раздались прерывистые гудки.

      «Ну, заебись!» – подумала я, оборачиваясь в сторону трупа. Что может быть лучше, чем посиделки с мертвым на Новом Арбате в три утра, особенно после тяжелого дня. У кого-то он был все-таки потяжелее, не так ли? И что людей побуждает к последнему полету? Мне кажется, я бы ни за что на такое не решилась. Ладно, зарекаться не менее глупо, чем прыгать. Парень, очевидно, был мертвецки пьян. Ха-ха. Три утра, Арбат, сижу около трупа и смеюсь над собственной глупой шуткой.